кошачьи шаги, восклицание: «Черт! Только этого не хватало!» Неизвестно, по какой причине испугавшийся Генка заметался по большой комнате и кухне. Потом мне показалось, что он как-то умудрился проскочить по коридору мимо кабинета к входной двери.

Снова донесся папин голос:

— А на тереме том двери дубовые, замки кованые…

И вдруг я совершенно отчетливо услышал тихий, вкрадчивый голос Генки:

— Простите, а как на вашей двери замок открыть?

Еще больше я удивился, когда услышал, как ответил папа. Он даже хохотнул самодовольно:

— Этот замок ни один жулик, кроме хозяина, не откроет! Там такой маленький рычажок справа, сам делал!..

— Мерси!..

Я чуть-чуть приоткрыл дверь ванной и в конце коридора увидел только спину Генки, бесшумно нажавшего рычажок и выскользнувшего из квартиры.

От всего увиденного у меня будто ноги отнялись.

С минуту стояла тишина. Потом папа отодвинул стул и вышел в коридор, озабоченно посмотрел в одну сторону, потом в другую, с хмурым выражением лица закурил, вполголоса пробормотал:

— Так и до зеленых чертей недолго…

Я только хотел выскочить из ванной и с криком «Ура!» броситься в атаку на своего папу, как открылась входная дверь и вошел известный всему нашему микрорайону почетный дружинник и общественный воспитатель, общественный инспектор ГАИ, правая рука депутатской группы, но сам еще не депутат, маляр, штукатур и водопроводчик, мастер на все руки — дядя Коля.

Теперь, когда Генка убежал, мне было нисколечко нестрашно сидеть в ванной. Наоборот, даже интересно: всех вижу и слышу, а меня — никто.

Дядя Коля закашлялся и проговорил:

— А начадил-то, надымил!.. Чего хоть звал-то?..

Был он в шляпе и белой рубашке, в выходном костюме с повязкой дружинника на рукаве.

— А, это ты, Николай Иванович! — обрадованно сказал папа. — Здравствуй, дорогой! А я уж думал… Понимаешь, мойку разобрал, а собирать некогда: всего неделю отпуска дали за свой счет…

Нетрудно было догадаться, почему он сказал: «А я уже думал»… Ясно, что он подумал.

— Слушай, Яковлич… (Папу моего зовут Петр Яковлевич.) Я ведь на дежурстве…

— Да это-то я понимаю, — сказал папа. — Прошу тебя в виде исключения… Сам знаешь, приедет моя Людмила, за мойку с меня десять шкур сдерет.

«Ха-ха! — мысленно рассмеялся я. — А мы уже приехали!..»

Папа налил стопку водки из специально припасенной бутылки и протянул дяде Коле.

— Ну, разве что в виде исключения, — сказал дядя Коля и, запрокинув голову так, что мне стала видна его жилистая кадыкастая шея, плеснул водку под усы.

— Закусывай, Николай Иванович! — вежливо предложил папа и протянул дяде Коле бутерброд с сыром. — Как там на дежурстве, тяжело?..

— И не говори, Яковлич! — дожевывая бутерброд, ответил дядя Коля. — Собашники кобелей своих, почитай, со всей Москвы в наш двор водят. Пять актов уже на них сочинил!.. Сереня-алкоголик опять же к нам со своими дружками «на троих» норовит. Потому — кусты… От магазина им кругом топать невтерпеж, так они напрямки сквозь железную ограду дуют: во какие прутья, в руку толщиной, в узлы завязывают, напрочь отрывают!.. Утром автогеном приварю, к вечеру обязательно отдерут!..

— А я, веришь, — сказал бедный папа, — до того заработался, мерещиться стало: голоса всякие…

— Замерещится тут, — ответил дядя Коля. — Я вон ничего не изобретаю, а тоже тово… Точно помню: лестницу на землю положил, чтобы ребятишки не лазали. А она у стены стоит… Вдругоряд убрал…

«Так вот почему Генка заметался, — подумал я. — У него из-под носа лестницу увели, а со второго этажа прыгать побоялся… И как только папа выпустил его, еще и объяснил, какой рычажок нажимать?» Дядя Коля будто подслушал мои мысли:

— А что это у тебя дверь не закрыта? — спросил он вдруг. — И замок на защелке: входи-выходи?..

— Нашел! — радостно закричал папа. — Вот же она!.. Защелка! И как все просто!..

— Да чего нашел-то? — удивился дядя Коля.

— Замок!.. Понимаешь? Этот принцип можно использовать в бетоне: от горизонтальных смещений гарантирует давление сверху. Арматура при монтаже скрепляется простейшей защелкой: бери электросварку и вари!..

— Ну так и раньше варили…

— Так, да не так, — живо возразил папа. — При моем способе такая экономия набегает — раза в полтора дешевле строить будем! И в два раза быстрее!

— Я говорю, у тебя дверь на защелке, — остановил папу дядя Коля. — Кому не лень, входи-выходи.

— Да погоди ты! — отмахнулся от него папа. — Интересно, какие тут будут нагрузки и сечения?..

— Тьфу! — в сердцах сплюнул дядя Коля. — Совсем рехнулся! — Он пошел по коридору прямо на меня, направляясь к кухне, наверное, посмотреть, что там случилось с мойкой, и едва не наткнулся на малярную кисть и ведерко из-под краски, стоявшие в углу.

Бедный дядя Коля даже попятился со страха и вытер тыльной стороной руки вспотевший лоб.

— Мать честная! А это ж откуда здесь? — пробормотал он. — Точно помню, все поставил Лукьянычу в кладовку, где у него метлы. Неужели с одной чекушки так повело?

За то время, пока дядя Коля разговаривал с папой, я успел снять рюкзак и поставить прямо в ванну удочки, — теперь ничто не мешало мне наблюдать в щель между дверью и косяком, что происходит в квартире. Мне хорошо было видно, как дядя Коля, наклонившись, достал из нашей клеенчатой черной сумки папин пиджак, затем брюки и в недоумении некоторое время их рассматривал.

— Погоди-ка, а вот это уж наверняка не моя работа…

Он повесил пиджак в шкаф, прошел на кухню.

— Слышь, Яковлич, — сказал дядя Коля, — а у тебя тут гости были.

— Не мешай ты, ради бога! — откликнулся папа. — Мне до приезда Людмилы два дня осталось, а потом тут пойдет черт знает что!..

— Не мешай ему, — проворчал «почетный дружинник» и зачем-то достал из кармана складную лупу. — Нет уж, товарищ дорогой! Не я буду Николай Иванович Король, ежели этого жулика не поймаю!

— Да уж фамилия у тебя царская, — не отрываясь от своих расчетов, сказал папа.

— Зато душа пролетарская, — ползая с лупой по полу, ответил дядя Коля. — Никак Генка тут побывал?.. Точно он… Его кеды с трещиной на пятке. Значит, опять, стервец, за свое?..

Поднявшись, подумал секунду и принялся снимать халат.

— Слышь, Яковлич, Людмила твоя когда приезжает?

— Я сказал: через два дня. Двадцать третьего…

Тут я чуть было не расхохотался, и этим едва не выдал себя. Я хотел было выйти из своего убежища и громко объявить: «А мы уже в Москве!..» Но дядя Коля опередил меня:

— Так сегодня же двадцать третье!

Папа даже в коридор выскочил:

— Ты что, шутки шутишь?

Дядя Коля достал