Каталин Надь
Заколдованная школа Непоседа Лайош Повести

^{Рисунки Р. Вольского}

Заколдованная школа

Сколько у человека бабушек?

— У меня много-много бабушек, — сообщил Дани^[1], едва гость переступил порог. И, только почувствовав мамину ладонь на затылке, спохватился: — Ой, здравствуйте! Меня зовут Дани.

— Привет, сынок! Так как же тебя зовут? — отозвался гость и рассеянно потрепал Дани по щеке.

А бабушками не поинтересовался вообще.

Могла бы мама и ему замечание сделать: говорит с человеком, а сам не слушает. Даже имени запомнить не может… Только по щеке потрепал. Словно лошадь. Ехал бы уж к себе домой. А лучше бы и вовсе не приезжал. Из-за него мама не велела Дани в школу являться — пока не уедет, сказала, нельзя.

Легко сказать! А что Дани делать? Можно, конечно, прогуляться на хутора, там занятие всегда найдется. Да ведь нельзя Мишку одну оставить. У нее вчера поднялась немного температура, и папа не взял ее в ясли. Может, зубы режутся. Папа только Бенце повез в детский сад, а сам, как всегда, в больницу свою поехал, на работу. Обычно они уезжают в город втроем. А мама и Дани остаются на хуторе. Мама учительница, учит все четыре класса, а Дани ходит к ним в школу. Ему-то ходить в школу просто! Выбегаешь в длинный коридор: учительская квартира в одном конце, школа — в другом. Пробежишь по коридору прямо в тапочках и — уже в школе! Одним словом, со школой Дани повезло, не надо ботинки надевать, возиться со шнурками. Другие-то все, придя с хуторов, сразу переобуваются, чтобы не носить в школу грязь.

Вот и сейчас их обувь выстроилась рядком в коридоре вдоль стены. Про любую пару спроси — Дани скажет чья. Например, эти красные сапожки — Жанетки Варги. Имя у нее особенное, да и сама она не как все. Уже май на дворе, а она все в сапожках бегает — новенькие, вот и красуется перед ребятами. А мальчики из четвертого класса, те, все четверо, топают по дороге босиком, башмаки в руках несут: из дому их разутыми не выпускают, так они на автобусной остановке разуваются. Водитель автобуса, дядя Шани, на это не сердится. Даже смеется. И рассказывает, что, когда он был мальчонкой, у них на троих братьев имелась одна только пара сапог. Сегодня один надевал их, завтра другой, послезавтра третий. Студеной зимой ведь босиком не побежишь! Так и ходили в школу, раз в три дня. Дядя Шани каждое утро про это рассказывает, когда ребят в школу везет. Они его уже и не слушают, наизусть историю знают.

В общем, четыре самые чистые пары — у четвероклассников. Вот высокие спортивные башмаки, один опять без шнурка — это, конечно, Кочиша-старшего. Кочиш-младший то и дело теряет шнурки, и старший отдает ему свои: брат все-таки, хоть и недотепа. А вот эти, в зеленую полоску, — Миши Йо. Он недавно забор дома красил, а заодно и ботинки покрасил. Полоска по забору, другая — по ботинкам. Так и работалось веселей! Крохотные кеды — Илушкины. Ноги у Илушки как у цыпленка. И сама она малюсенькая, куда меньше Дани. Они каждый день мерятся: кто кого выше? Хотя Илушке уже семь лет, а Дани будет шесть в июле. Ботинки Яни Ружи пока еще ничего, но к вечеру, хоть на спор, каши запросят. Яни — лучший футболист школы, хотя учится только во втором классе. С утра до вечера, каждую свободную минутку, он мяч гоняет — может, и во сне тоже, но тогда уж босиком…

Всего в коридоре — двадцать семь пар башмаков. Учеников в школе — двадцать восемь, один отсутствует. Так и дежурный доложил в классе. Кого ж это нет? Пожалуй, Карчи Гуйаша. Вчера он сказал твердо: если их корова ночью отелится, он останется дома. «Пускай отец хоть шкуру спустит, все равно останусь!» — так и сказал. Интересно, как это — шкуру спустит? Ну, все равно. Ради теленка — стоит! Дани и сам давно бы уже был у Карчи, если б не пришлось стеречь Мишку. А может, зуб уже прорезался? Дани вернулся в комнату посмотреть.

Мишка сидела в манеже и грызла решетку. Все свои резиновые игрушки она уже выбросила из манежа, иначе грызла бы их. Зуба еще совсем не было видно, только слюни текли по подбородку. Дани кое-как утер ей лицо и тут заметил бутылочку с соской. Мама налила в нее чай и велела Дани напоить сестру. Да только Мишка выхватила у Дани бутылочку, держала одной рукой, но крепко-крепко. И стала с наслаждением пить — закинула голову назад и пила причмокивая. Полбутылочки выпила и отдала Дани. Дани подумал-подумал, да и высосал остальное. А что? Ему тоже положено — ведь и у него скоро зубы вырастут. Во всяком случае, два верхних уже выпали. Как раз спереди. Дани глянул на себя в зеркало. Ничего, не так уж и некрасиво. Немножко на моржа похож, а так ничего.

Он собрал разбросанные по полу резиновые игрушки и опять положил их в манеж. Теперь Мишке будет что грызть и бросать; пока со всеми не справится, ее и слышно не будет.

Дани сейчас предстоит важное дело. Скоро он должен дать звонок — в девять часов без десяти минут. Когда маленькая стрелка близко-близко подойдет к девятке, а большая станет точно против десятки — тут и нужно звонить. Дани покосился на часы: маленькая стрелка была уже на месте, но большая — только на шести. Тем не менее Дани взял звонок в руки. Это был красивый и довольно большой колоколец, с Мишкину голову, не меньше. Дядя Яни, сосед с третьего хутора, все уговаривает ему колоколец отдать, он бы его своему барану-вожаку на шею повесил. Но мама говорит, что это историческая ценность, их колокол такой же старый, как сама школа, и она его никому не отдаст. Только Дани дает — звонить. Ради этого он быстренько выучился часы понимать. Первоклашки и то не умеют этого, когда в школу приходят. Но Дани еще в прошлом году научился, очень ему хотелось на урок и на переменку звонить.

Пятясь, чтобы не выпускать из виду часы, Дани вышел в коридор. Сегодня он не хотел ошибиться ни на секунду! До звонка