наконец, завершающий этап – дар магии. Без магии все эти почеркушки и ритуалы – ничто, как бы правильно ты всё ни нарисовал, сколько бы крови ни пролил. Так что… я глубоко вздохнула и начала наполнять контуры пентаграммы силой.

Чем больше символов, тем больше надо вложить, ведь напитать нужно каждую черточку. Причем, чем дальше от центра круга, тем больше требуется энергии для заполнения символов. Соответственно, в пентаграмме вызова духов четвёртого-пятого или низшего уровня, был всего один круг, и отличались они только количеством используемых символов. Третий-второй уровень или средний, требовали два круга, и, наконец, для вызова духа первого или высшего уровня, нужно было рисовать три сложных, заполненных под завязку рунами, круга.

Так что, силы сейчас уйдет немеряно, надеюсь, оно действительно будет стоить того. И я не прихвачу своим свободным призывом какое-нибудь животное, типа недавно съеденной мыши или утонувшего в озере ежика.   В глазах уже замелькали разноцветные точки от столь сильного и резкого оттока силы, а пентаграмма была заполнена лишь чуть больше, чем наполовину. Ну, троллевы костяшки, что за бред?! У меня далеко не маленький резерв, на пентаграмму, пусть и высшую, уж точно хватило бы! Зря я его, что ли, столько в детстве развивала, да и сейчас стабильно выделяла по часу в день на медитации.

Но энергии катастрофически не хватало, рисунок казался черной дырой, поглощающей магию с невероятной скоростью. Неужели придется всё прервать? А ведь так не хочется: столько приготовлений, но, что более важно, – столько несбывшихся чаяний и неудовлетворенного интереса! Ну, уж нет, - насухо выложусь, и амулеты все выжму, но эту прожорливую пентаграмму заполню. Не верю я, что столько энергии может сожрать какой-то ёжик, там наверняка, что-то реально стоящее! Спустя десять минут тяжелого пыхтения и три угробленных папиных амулета, я с гордостью любовалась на равномерно светящиеся круги. Что ж, Смерть мне в помощь. Активация!

Глава 2

Белая вспышка озарила пространство ритуальной комнаты, и я зажмурила глаза. Так, ждём десять секунд и открываем. Нетерпение накатывало даже не волнами, а ревущим цунами. Так что уже на седьмой секунде я смотрела на своё творчество. Посмотрела и закрыла глаза обратно. Я чего-то явно не понимаю - а где дух-то? Выждала еще немного и снова уставилась на пентаграмму. Большая куча черного тряпья в снегу, и всё! Ну, не могла я настолько ошибиться! Да и нельзя чем-то подобным призвать мусор! Про снег вообще молчу - добыть где-то этот снег летом - тот еще анекдот. В последней надежде, что это глюк, подошла поближе.

Хм, картина явно поменялась. Ибо куча тряпья в сугробе на самом деле оказалась чьим-то трупом. И в отличие от горы мусора - это было вполне объяснимо. При большинстве призывов, особенно высшего уровня, дух первое время принимал тот вид, который человек или животное имел ровно в момент своей смерти. То бишь, когда вызываешь утопленника - к тебе не является полуразложившийся и раздувшийся труп синеватого цвета, а просто немного бледноватый и мокрый, так как на момент смерти он именно так и выглядел. И то, после напитки духа энергией - и эта бледность, и повышенная влажность уйдут. Итак, в общем, причину появления именно 'трупа' я вполне понимаю - у меня совсем не осталось магии, чтоб даже минимально напитать призванного высшего, вот он и находится в таком состоянии. Надеюсь, моё новое приобретение не сдохший на обочине бомж? Обидно, всё-таки...

Человек, вернее, дух передо мной лежал в позе эмбриона, и от него чертовски веяло холодом. Видимые мне участки рук и ног были покрыты гусиной кожей, и если бы не многочисленные гематомы, царапины и раны - я бы с точностью могла констатировать, что он замёрз насмерть. Но, не видя полной картины, сказать с уверенностью не могу. А столь закрытая поза не позволяла разглядеть подробнее. Да и что вообще говорить, я пока даже не могла понять, какого оно пола. Тонкие потёки алого цвета, обледеневшими кристалликами посверкивающие от приглушенного света, были слишком незначительными, чтобы предположить смерть от потери крови. Да и как мне подсказывал опыт, приобретённый во время занятий с мамой, холод достаточно сильно уменьшает кровопотерю, так как идёт сужение сосудов.

Чуть осмелев, я опустилась рядом на корточки и продолжила осмотр. М-да, ранения-то ножевые, но из видимых мне - ни одно смертельным не является. Либо убийца такой неопытный - либо кому-то было нужно, чтоб жертва помучалась подольше. Широкая спина, короткая стрижка слипшихся от крови темно-каштановых волос и подранные кожаные штаны для зимней верховой езды... ну, хотя бы с полом определились, явно мужчина. Да, кстати, а чего-то челка на лбу так слиплась, да и вокруг головы крови больше всего. Может, причина всё-таки черепно-мозговая? Я аккуратно поддела пальцем черную от застывшей крови челку и отшатнулась от открывшегося вида. Вместо глаз у него была сплошная рваная полоса, прочерченная от одного виска к другому. И если раньше была возможность смерти от несчастного случая, то сейчас я четко понимала - это убийство. Причем убивали его долго и мучительно, ведь кровавая полоска, лишившая его глаз, была совсем не недавней раной. Дня три с её нанесения прошло точно - она успела покрыться застывшей коркой, а узкие краешки на висках уже начали подживать. Но что-то вновь потревожило рану, хотя, скорее, кто-то, и перед смертью лопнувшая корка снова начала кровоточить.

Внезапно у меня перед глазами начали взрываться яркие круги, и пришлось потратить секунд тридцать, чтобы понять, что это светопреставление происходит у меня в голове, а не является странным продолжением ритуала. Что ж, могу поздравить себя, я впервые в своей жизни упала в обморок. Причем, не от столь любимых женщинами поводов, как мышь, кровь (угу, некромантка, которая от крови и трупов в обморок падает, насмешили) или плохой запах, а от банального переутомления и магического истощения.

Ну, что я могу сказать – ничего романтичного в этом нет. Ноги подкашиваются, будто из них вынули все кости, бросает то в жар то в холод, дыхание сбивается, куда-то исчезают зрение, слух и даже обоняние. Единственное что я смогла сделать, так это подкорректировать своё падение, чтобы не свалится прямо в пентаграмму, на призванный мною труп. Десять минут полной потери восприятия и связи с телом подняли внутри настоящую панику. Казалось, что эта полная беспомощность продлится вечно. Хорошо, что вскоре тело начало оттаивать, и я уже могла пошевелить палъьцами, а затем и самими руками. Отпустить-то, конечно, отпустило, но