зовут?

— Берта Зупова, — представилась Эвридика.

— Очень рад, что мы познакомились, — удовлетворенно проговорил Виктор. — Чтобы мы смогли сыграть эту трагедию, нам нужны еще два вестника, малый хор фиванских старейшин и несколько почтенных фиванских граждан. Но это уже моя забота.

Если вы не против, я дополнил бы наш театральный кружок ребятами из девятого цеха. Но теперь давайте продолжим работу. Начнем сначала. Роли знаете?

— Прямо сразу — и начинать? — удивилась Ольга.

— Почему бы и нет? — ответил Виктор.

Антигона стала в позу, показывая, что несет сосуд с погребальной жертвой, и, медленно приблизившись к Йемене, начала читать:

Она уверенно прочла весь монолог, ни разу не сбившись.

В этот вечер они отрепетировали почти половину трагедии. Некоторые сцены повторяли. За Антигоной следовала Йемена, появлялись Креонт, страж, Гемон. Не пропустили они и хора фиванских старейшин с корифеем во главе — за них декламировал сам Виктор. Часа через два, когда они порядком утомились, репетиция закончилась.

— Вы были великолепны! — похвалил всех Виктор. — Самое позднее через месяц мы сможем выступить перед рабочими нашего завода.

— Ты это серьезно? — недоверчиво протянула Ольга.

— Я редко когда вру, — засмеялся Виктор. — Но больше ни слова о спектакле!

Приглашаю всех пить кофе.

— Я, к сожалению, должен извиниться, — отозвался Юрай Мразик, — обещал сразу же идти домой…

— Ради бога, — согласился Виктор, — мне бы не хотелось кого-либо принуждать.

Через сорок минут все уже сидели в симпатичном кафе «У крепости». Виктор тут же пошел искать официанта, чтобы быстрее оформить заказ. А когда он вернулся к столу, то увидел, что члены театрального кружка без него не теряли времени даром: Вильям Турин энергично ухаживал за Анной, а Владимиру Ондраку удалось рассмешить стеснительную Берту. Только Ольга одиноко сидела в конце стола и нервно протирала бумажной салфеткой миниатюрную солонку.

— Разреши? — наклонился к ней Виктор.

Ольга кивнула и, прекратив чистить солонку, стала складывать салфетку. Виктор отодвинул стул, удобно уселся и вдруг заметил, что Анна Мала испытующе посмотрела на него и перестала на миг слушать своего партнера. Виктор улыбнулся ей, она ответила улыбкой, но тут же смутилась и, чтобы скрыть смущение, вызывающе расхохоталась. Виктора это удивило. Но тут подошел официант, поставил на стол бутылку вина, бокалы.

— Желаю приятно провести время, — любезно сказал он, уходя.

— Ты ведь, кажется, пригласил пить кофе, — заметила Ольга.

— А кофе будет позже, — ответил Виктор. — Понимаете, у меня еще не было случая отпраздновать свое возвращение из армии… И если вы не против, мы сделаем это сейчас. Да здравствует «Антигона»!

Они чокнулись и выпили.

— Ты где служил? — спросил Вильям.

— В Праге! — ответил Виктор.

— А у меня еще все впереди, — вздохнул Владимир Ондрак, — наверное, осенью возьмут.

— Тебя одного, что ли? — заметил Вильям. — Меня тоже.

— Армия пойдет вам на пользу, ребята! — утешила их Анна. — Станете настоящими мужчинами!

— За Софокла! — отважилась Берта и сразу же засмущалась.

Все выпили. Виктор налил снова, а потом спросил у Ольги:

— Почему же вы решили сыграть именно «Антигону» Софокла?

— У нас была книга, — со смехом ответил Владимир.

— Ерунда! — нахмурилась Ольга, — Собственно, я даже не знаю. — Она задумалась. — Возможно, потому, что там три героини, а мы три подруги… И еще мы хотели показать одну из самых человечных трагедий, хотели заставить людей плакать… Мы хотели… Одним словом… понравилась нам эта «Антигона»…

— Вот обрадовался бы Софокл, если б услышал, как ты его похвалила, — усмехнулся Вильям.

— Да ну тебя! — отмахнулась Ольга.

Анна толкнула Вильяма локтем, и он замолчал.

— Уж и пошутить нельзя! — пробормотал он.

— Ты прав, он бы наверняка обрадовался, — поддержал его Виктор, — ведь Софокл ценил признание, как и каждый…

— Вот видишь, — сказал Вильям Анне, — почестями никто не брезгует, даже я.

— За почестями он, возможно, и не гонялся, — продолжал Виктор громче, — но признание сопровождало его повсюду. Из ста тридцати трагедий, которые он написал, ни одна не провалилась, а за двадцать из них по меньшей мере он получил первые премии на афинских драматических состязаниях…

— Эх, мне бы так! — вздохнул Вильям.

— Отчего бы тебе не написать драму? — поддела его Анна.

— Вот чудачка! — удивился Вильям. — Да мне и письма-то не сочинить, не то что… еще чего… Вот Виктор — он может…

— И я не могу, — сказал Виктор.

— Ну вот, видишь, не один я такой, — балагурил Вильям. — А ты? Отчего бы тебе не попробовать, Анна?

— Отстань, — отмахнулась Анна.

— Благодарю за поддержку, браток, — поблагодарил Вильям Виктора.

— Не стоит, — ответил Виктор. — Давайте лучше выпьем, а то что-то в горле пересохло. — Виктор отпил из бокала и снова обратился к Ольге. — Ты сказала, что вы хотите заставить людей плакать, но не сказала, зачем…

Ольга задумчиво передвигала бокал по скатерти. Она готова была уже что-то ответить, но так и не выговорила ни слова.

Анна с напряжением следила за ней и, так как Ольга все молчала, заговорила сама.

— Когда люди смеются, — произнесла Анна, — у них нет ни времени, ни потребности подумать о себе, о своих поступках.

Это возможно лишь тогда, когда люди плачут… А мы хотели, чтобы те, кто увидит «Антигону», задумались бы над собой…

— Ты прекрасно сказала, — серьезно отозвался Виктор.

— Теперь таких трагедий, как у Софокла, не бывает, — заметил Владимир, — мне они вообще кажутся вымышленными.

— Ты так думаешь? — удивилась Анна.

— Ну, по крайней мере, у меня, например, нет никакого повода кого-нибудь убивать, — ответил Владимир, — и я надеюсь, что и меня никто не хочет убивать. Так какая же трагедия может быть в моей жизни?

— Значит, ты счастливый человек, — засмеялась Берта.

— А разве ты хочешь кого-нибудь убить? — спросил у нее Владимир.

— Ну что ты! — покраснела Берта. — Я тоже счастливый человек.

— Если бы все люди были, как мы с тобой, — проговорил Владимир, касаясь ее руки, — с лица земли исчезли бы все трагедии… Разве я не прав?

— К сожалению, все в мире не так, — грустно отозвалась Анна, — и вряд ли когда будет