Святослав Логинов Чужой кусок
Голод не тётка, пирожка не поднесётХорош был незваный гость: чрево тугое, губы масляные, голос зычный. Парчовый халат облекал плотную фигуру, на голове — круглая соболья шапка, ноги в сапогах с загнутыми носами, на руках перстни, да всё с яхонтами. Нукеры по сторонам стоят с кривыми саблями, так что, не подступишься. Гостю, хоть он и незваный, ковры постелили, подложили под седалище пуховые подушки, вытащенные из придАных сундуков. Попробуй не уважь такого, так и головы лишишься. — Чем угощать будете? — спросил гость. — Что есть в печи, все на стол подадим, — с поклоном ответил староста. — Давай поскорей, а то я ждать не люблю. — Мы со всей готовностью, а вы, будьте добры, скажите, что откушивать изволите? — Наша невестка всё трескат, — русской пословицей ответил гость. — Мёд и то жрёт. Никто не засмеялся, люди молча ждали. Две женщины расстелили на земле скатерть, принесли ковриги хлеба и парное молоко прямо в подойнике. Степняки пресного молока не едят, ждут, пока скиснет, но этот, видать, не их крови, выдул весь подойник, зажевал караваем. — Долго мне ещё ждать? Кушать хочу, жратву рубать, наворачивать! Не дадите съестного, за вас примусь. — Так ведь готовить надо, само не сделается, кухаркам время потребно. Народ говорит, что быстро получается только щи варить да блох давить, но и для щей свой срок нужен, сами не сварятся. — Надо будет, так сварятся. Когда я обедать желаю, всё скоро готовится. Главное, припасы взять все, какие нужны, и помнить, что стряпаешь не кому попало, а мне для пропитания и ублажения. Поняли? Тогда — марш по кухням! Бабы убежали, словно им пятки поджаривать начали, а через три минуты уже тащили полный чугун горячих щей с убоиной, а следом и второй. — Так-то оно лучше! Ждали, что гость и щи выхлебает прямо из пышущего жаром чугуна, но нет, перелил щи в новенькую лохань, вместо ложки ухватил половник, но хлебать не стал, обвёл взглядом сельчан. — Что же, никто со мной трапезы разделить не хочет? В одну глотку пихать скучновато. Не уважаете гостя, да? — Робеем… — А ты не робей. Кто сегодня пообедать не успел, подходи и садись напротив. Только смотри, есть со мной вровень. Пропустишь хоть одну перемену или съешь меньше, чем я, значит — недостоин. А недостойного я с потрохами сожру и костей не сплюну. Тут уже народ заробел вдвое против прежнего. — Ну? — гость стукнул половником о край лохани. — Мне самому сотрапезника выбирать? Так я живо… Народ попятился. Уж больно обещание незваного гостя было похоже на правду. И только из самых дальних рядов вышагнул драный мужичок-загуменник. Кто он такой, откуда взялся в селе — никто не знал. Просто был мужик сам по себе — и всё тут. Обитал в ничейной заброшенной баньке, не имел ни кола, ни двора, ни голоса в миру. Порой нанимали его на батратчину, да раскаивались, поскольку работник из мужика был никудышный, никакой пользы от него, кроме порчи не видывали. Чем был жив загуменник — неведомо, здоровому мужику даже на паперти не подают. — Эх, — сказал он, — всё едино погибать, так хоть поем вволю напоследок. — Вот это люблю! Садись, дурачина, пируй перед кончиной! Загуменник уселся супротив гостя, придвинул поближе лохань. Посудина была равна той, что незваный гость себе выбрал, только как следует пользованная. А где новых на всех набрать? Хотя, что в этой лоханке кухарка заводила, только сама кухарка и знает. Сполоснула лохань, и довольно, для загуменника сойдёт. — А что, — спросил мужик, переливши щи из второго чугуна с лохань, — ежели ты меня переешь, такое дело оговорено. А ну как я тебя объем, что тогда? — Этому не бывать. — Всё-таки… Чем чёрт не шутит, пока бог спит. — Тогда я тебя всё равно сожру. — Понятненько. Давай, жри. Токо, смотри, не подавись. И вот, ещё… ты молоко пил, а мне не дадено. — Обойдёшься. Молоко мне дали для разгона, а то сухая ложка рот дерёт. — Как скажешь. Я могу и без разгона. Ну, что, начинаем щи есть, пока не остыли? Рот у тощего загуменника оказался широченный, так что лохань со щами он охоботал вровень с толстопузым гостем. Заполошные стряпухи приволокли мгновенно испёкшийся пирог с горохом и второй — с грибами. Гость кривым ножищем располовинил пироги, захрустел прожаристой корочкой. — Куски-то неравные, — заметил сотрапезник. — Жадничаешь ты, барин, себе больше тянешь. Как бы мне не оголодать, с тобой рядом сидючи. — Ты в чужом рту куски не считай, — гость сыпал русскими пословицами, словно с ними и родился. — Большому куску рот улыбается. А ты, ешь пирог с грибами, да держи язык за зубами. — Моё дело — смиренное, — согласился мужик. — Сиротский кусок получу, подольше продержусь супротив вашего аппетитства. Принесли миски с овсяным киселём и новые подойники молока. Сейчас всё село не ко времени занималось дойкой. Объедало и Подъедало придвинули к себе миски, пустили по серой глади киселя молочные реки, принялись хлебать. Тут половником не управиться, и через край не глотнёшь, в таком деле нужна деревянная ложка, и поздоровей, резанная на заказ. — Бедно кормите, — прочавкал гость, орудуя ложкой. — Сыр уже выкапывают, — кланяясь, объяснился староста. — Дочери на свадьбу берёг. А рыбаки с сеткой на пруд отправились. — Что ты про сетку талдычишь? Пруд спустить тебе лень, чтобы разом всю рыбу взять? Пошевеливайся, давай. Горшки с пареной репой опростали во мгновение ока, а там доспели жареные в сметане караси из спущенного пруда и обещанный сыр. Сыр в деревне бывает двух видов: простой и сычужный. Простой от творога мало отличается, только его не творят, а делают из сырого молока. С простым сыром пекут солёные ватрушки, до которых очередь ещё не дошла. Иное дело — сыр сычужный. Он делается, только когда на Покров режут бычков. Молоко, створоженное сычугом, сбрасывают на рединку, дают стечь сыворотке, выдерживают под гнётом, затем обмазывают свежим коровьим навозом и закапывают в землю. Яму роют на три аршина, как для могилы. Там сыр созревает, год, а то и два. Немудрено, что так просто трудящий человек сыр не ест, а только на свадьбу или поминки. Сырная голова получается в полпуда весом, нож такую не берёт, режут её лесой из конского волоса. На свадьбе сыром гостей обносит невеста, а гости смотрят, как она будет корку срезать. Ежели толсто, то не бережливая хозяйка получится, которая любое богачество может растранжирить. А ежели так тонко, что гостей готова навозом угостить, то из такой получится скареда и такая скопидомка, что не приведи судьба. Во всяком деле нужна