— Ага, — отозвался он, не поворачивая головы. — Если нужна помощь, скажи мне! Он сделал вид, что не слышит.
*
К одиннадцатому классу я так увлекся достижениями ради достижений, что окружающим было неприятно даже находиться рядом со мной. Однажды по химии я получил 99. Это, конечно, тянуло на «А» (высший балл), но двое других зара-ботали по 100 баллов! Мне никто не сказал ни слова, но я был уверен, что те двое ликовали. Они превзошли мои результаты, чего не случалось последние четыре года. К тому времени я убедил себя, что должен стать умнейшим во всей школе. Если кто-нибудь в чем-то меня превосходил, это заставляло меня думать, что я — не лучший. А когда я не был лучшим, то воспринимал это как полный крах. Я снова и снова повторял себе, что действительно продул этот тест. Если бы я лучше учил материал или, может быть, чуть дольше подумал над ответами, то набрал бы 100. Весь оставшийся день я чувствовал себя ужасным неудачником. Мне вспомнился пятый класс и то, как со мной обращались. «Я никогда больше не провалюсь», — пообещал я себе, все еще не понимая своей настоящей проблемы. Но один случай помог мне увидеть себя со стороны. В одиннадцатом классе учитель повел нас на экскурсию в ис-торический музей. Когда мы рассматривали фотографии Детройта 1890 года, я прошептал стоящему со мной рядом Энтони Флауэрсу: — Вот было бы здорово оказаться в том времени, зная все, что я знаю сейчас! Я был бы там умнее всех. — Ты и так умнее всех, — сказал Энтони, — зачем тебе это надо? — Да так, повеселиться, — ответил я. Но про себя задумался: «Зачем же мне надо доказывать людям, что я умнее их?» 21
Простой вопрос Энтони заставил меня пристально посмотреть на Бенджамина Карсона. Это был момент истины, откровение: я понял, что мое желание быть умнее всех легко прочитывается остальными. Никто не ценил тот непрерывный поток информации, который я выдавал на-гора. Похоже, одноклассники не стали ко мне относиться лучше, когда обнаружили, что я поумнел. Мало того, некоторых я начал сильно раздражать. Затем еще одна мысль поразила меня: может, мне следует измениться? Что если просто быть уверенным в себе и не вы-пячиваться? Кто сказал, что я должен давить всех своей уче-ностью? Я сам могу пользоваться своими знаниями, разве не это главное? С того дня я изменился, потому что очень этого захотел. Оглядываясь назад и присматриваясь к интеллектуальному монстру, которым я стал, думаю, что это произошло отчасти потому, что меня подталкивали к этому. Мама не уставала на-поминать мне каждый день, что я «должен быть лучшим». Эта идея крепко во мне засела. Но все-таки мама не имела в виду, чтобы я хвастался или кичился своим превосходством. Не под-разумевала она и то, что мне следует выпячивать свои знания и выставлять их напоказ, доводя окружающих до бешенства. На то чтобы победить желание быть лучше всех, ушло много времени. Наконец мне стало понятно, что мама пыталась до меня донести: я должен стараться изо всех сил делать самое лучшее, на что только способен. Вот и все, чего она и люди ждут от меня. Часто она даже произносила именно эти слова, но у меня все-таки ушло много времени, чтобы связать все во-едино. События повернулись наилучшим образом и заставили меня глубже понять все вышесказанное, когда я поступил в Йель-ский университет. Я все еще искренне полагал, что был умнее кого бы то ни было. Но в университете встретил других студентов, которые в своих школах тоже были лучшими и знали гораздо больше, чем я. А некоторые из них оказались гениями. Они умели «учиться досконально». Я снова почувствовал себя отстающим. То, что я