Александр Наконечный, другой друг-односельчанин, воевал в Афгане. На войне смерть постоянно на своей кровавой охоте. Сашко, слава Богу, вернулся живым. Бесшабашный сельский мальчишка стал на войне бравым сержантом, на груди — орден Красной Звезды и медаль "За отвагу". О войне говорили нечасто. Александр, слушая рассказы Олега о его спецкомандировках в районы межнациональных конфликтов, недоумевал по поводу того, что вэвэшники должны отчитываться за каждый израсходованный патрон, что несут они службу на таких же, как в Афгане, горных заставах, окружены такими же вооруженными бандитами, но не имеют ни гранатометов, ни "добрых" пулеметов, ни даже ручных гранат. Уже пущено было в отношении Карабаха сравнение "наш карманный Афганистан", уже гибли там советские военные, уже высказывалось народное недовольство либо полным бездействием, либо полумерами, предпринимаемыми верховными властями страны в отношении национал-сепаратистов.

Когда в феврале 1989-го вывели войска из Афганистана, Олег учился на выпускном курсе. В одно из писем в родную Викторию он вложил листок:

"Моему другу Саше Наконечному.

"В связи с выводом наших войск из Афганистана я испытываю чувство глубокой скорби и облегчения. Облегчения от того, что не будут больше гибнуть наши сыны, скорби — за убиенных. А сегодня, в последний день вывода наших войск, по просьбе прихожан нашего прихода будет отслужен благодарственный молебен за окончание военных действий.

Г.Логвиненко, священник Курско-Белгородской епархии Русской православной церкви".

Мысли и чувства православного священника коммунист Олег Бабак вполне разделял...

***

ОН ПОСТУПАЛ в политическое училище сознательно, готовился стать комиссаром.

Образ политрука бесчестные перелицовщики отечественной истории уже марали черной краской в желании сделать одиозным символом "тоталитарного большевизма" и даже "сталинского беспредела". Олег Бабак умел достойно отвечать хулителям-клеветникам...

В тепловской средней школе, которая носит имя Героя Советского Союза А.Бидненко, он частенько оставался после уроков для всяческой общественной работы: играли в "Зарницу" (а он был командиром взвода на уроках начальной военной подготовки), устраивали субботники, концерты самодеятельности. Николай Федорович, историк, с удовлетворением наблюдал за диспутами, которые разгорались стихийно, в развитие какой-нибудь пройденной по обществоведению или по истории темы. Как-то зашла речь о коммунизме. Валя Тесля, завзятая спорщица, заявила:

— Коммунизм — это иллюзия, утопия. "Город солнца" нам не построить. И чтоб "каждому по потребностям" — это вряд ли. Сейчас каждый свои способности только на себя расходует...

Надя Власенко подругу поддержала. А Олег прямо вскипел:

— Да вы что! Поглядите, как производительность труда повышается, как уровень жизни растет.

— А уровень сознания что, тоже растет? Что-то не заметно. — Девчата стояли на своем.

— Нет, Олежка, ничего у нас с коммунизмом не выйдет.

— У вас с такими мыслями, конечно, ничего не выйдет!

Олег выдавал отступницам по полной программе. Пока по школьной. Через несколько лет идеологические споры продолжатся. На этот раз и сам Олег, и его собеседница-студентка теоретически будут более подкованы. Но Олег, кроме того, увидел уже собственными глазами трагические результаты "политических кульбитов" властей предержащих. Ему и его товарищам уже пришлось расхлебывать кровавую перестроечную кашу, заваренную теми, кто не только изменил собственным своим убеждениям, но и предал свой народ... "Ты спрашиваешь, как я отношусь к тому, чтобы быть коммунистом в настоящее время. В марте у меня истекает кандидатский стаж, и я думаю, что в марте я уже буду членом КПСС.

А партии себя реабилитировать не надо. Берия, Сталин, Брежнев — это не партия. Тухачевский, Киров, Фрунзе, многие другие погибли именно потому, что были коммунистами. А субъективистская оценка и такой подход к истории свет не проливает, а дает только почву слишком просто судить о таких вещах людям, которые боятся или которым не хватает силы и смелости копнуть и взглянуть на те проблемы, которые выходят дальше собственного благополучия и обязательно нарушают спокойное течение жизни. Зачем им партия, что она дает? Только взносы платить? А где же идеи? Идей нет! Это такая тема сложная, мне просто сейчас не хочется углубляться..."

Будущий политработник не был зашоренным ретроградом, сухарем и брюзгой. Ничто человеческое ему не было чуждо — много читал, пел под гитару, любил веселую компанию. Он нравился девушкам, и никогда не позволял себе малейшей лжи, неискренности, грубости по отношению к ним. Был остроумен, умел поддержать беседу, хотя порою очень смущался вниманием к себе.

"Был в Пушкинском театре, смотрел "Кутузова". Рядом со мной сидела студентка из текстильного института (узнал в антракте). Она при каждом выстреле на сцене закрывалась мной на всякий случай от шальной пули. Я долго терпел. Потом сказал: "Милая девушка, вы лучше падайте на пол — так надежнее, и рукав мой будет целей".

Она ответила, что предпочитает такой способ защиты, поскольку от меня не только пули, ядра отскочат. Потом долго прыскала периодически. В дальнейшем мы очень мило поговорили, я проводил ее даже до метро.

Дальше я был "избит" своим другом за свою шутку. Он заявил, что больше со мной в такие места ногой не ступит. Сказал, что я идиот и что ни одна дура за меня замуж не выйдет до тех пор, пока я буду таким... Дальше пошли изъяснения в жестком стиле. Я со всем соглашался... Смеялись до самого КПП...

Я был на концерте "Скорпиона". Это было что-то! Там уже не визжали, извини меня за простоту душевную, раздевались. Я не знал, куда смотреть. Такое надо видеть — "металлические" девочки дали газу. Как я вернулся живой, не знаю. Пришел, лег в свою самую ласковую, нежную и любимую кровать, трижды крикнул "Хеви метал!" и уснул..." Спектакль "Кутузов" в репертуаре он выбрал не случайно. Однокашникам по училищу Олег так и заявил: "Мы с Михайло Илларионычем, можно сказать, земляки — он ведь в моем Пирятине еще в капитанах ходил". Ребята шутили: "Значит, быть и тебе фельдмаршалом, курсант Бабак". Шутки шутками, а личность великого русского полководца всерьез интересовала Олега еще со школьных лет. Роман Л. Раковского "Кутузов" был едва ли не настольной книгой. Любое упоминание о фельдмаршале Олег внимательно изучал, делал выписки-цитаты. Когда заговорили о Кутузове с той студенткой в антракте спектакля, когда она высказала еще один комплимент своему симпатичному знакомому, бравый курсант не без некоторого щегольства с пафосом выдал: "Милая барышня, я стараюсь не