чтобы купить несколько новых деталей для «Крошки Линды». Дело оставалось за малым — выбрать место и обсудить условия полной победы.

— Западный мост, по автостраде до пятнадцатого километра, — предложил неизбежный Ямадзаки.

— Да ну нафиг!

— Ни за что!

— Спятил?

Странная реакция на здравое предложение. Бандо обвёл внимательным взглядом притихших «драконов» и негромко поинтересовался:

— А что не так с мостом?

— Ну… — Один из «драконов» неловко помялся, оглянулся на своих и тяжко вздохнул. И не рискнул продолжить. Рискнул другой — явно из эмигрантов-нелегалов.

— Там… В общем… С месяц назад мы устроили заезд, а там тоннель есть, как раз на первой трети моста. Короткий такой тоннельчик. Вроде и ничего особенного, а… В общем, кто-то видел «одноглазого всадника», ну вроде как тот следом за ребятами вымахнул из тоннеля. Дело было вечером, темно, особо не разглядеть, что именно там было, но почти все проехали финиш на пределке и чуть не унеслись дальше, а двое — унеслись и под фанфары… В общем, через пару дней схоронили в закрытых гробах. Через неделю там «мохнатые» катались — та же фигня. Тоже с парочкой попрощались под крышками. Дней пять назад катались девки из цивилов, у них вообще одна только выжила, бормотала в полиции про одноглазого, дескать, догонял и подрезал. Типа того. А на неё не посмотрел, вот и пронесло.

Воцарилась гнетущая тишина.

Бандо сжал губами фильтр сигареты и щёлкнул зажигалкой. Он молчал, хотя стало вдруг жутко интересно, что ж там такое обитает в тоннеле на автостраде в западной стороне. Предлагать всем забить на одноглазого гонщика и устроить заезд он не стал, знал, что «братья» суеверные: за пару минут вспомнят такое количество примет, что хоть ложись и помирай на месте. На живого противника любого попрут без страха и сомнений, а вот всякая мистика…

Езда на байке всегда опасна, совсем как любой иной вид экстрима, поэтому к тени смерти, что постоянно маячит за спиной, быстро привыкаешь. И не просто привыкаешь, а начинаешь её невольно уважать и почитать. Есть и такие, кто вообще влюблён в неё. Тот же Ямадзаки постоянно болтал, что Бандо именно такой — «влюблённый в Смерть», потому и на баб не смотрит. Где уж обычной бабе сравниться с самой Смертью! А ещё болтали, что «влюблённых в Смерть» обходят беды и несчастья — Смерть умеет быть благодарной и сама охраняет своих поклонников.

К слову, отсюда и черепа. Правда, черепа придумали то ли ацтеки, то ли кто-то из их соседей. Носили черепа в основном в День Мёртвых и пекли лепёшки в виде черепов, называли это «калаверас». Верили, что тот, кто носит «калаверас», защищён надёжно. Когда Смерть посмотрит на него, увидит череп и решит, что он уже мёртв, поэтому ей незачем его забирать. С другой стороны, говорили, что не помогает это. Помогает лишь тем, кто в Смерть влюблён и носит «калаверас» не защиты ради, а из любви. Вот Бандо как раз не для защиты носил «калаверас» на шее, а просто потому, что ему нравилась эта вещица. О смерти же он просто не задумывался. И не боялся. Может быть, потому что считал, что смерть — это как дорога в небо. Да и вообще, рано или поздно все там будут, так какой смысл трястись заранее?

— А если по кольцевой вокруг парка? — робко предложил кто-то.

Согласиться Бандо не успел, помешал приезд Сэндо. Тот выглядел несколько встревоженным, да и видно было сразу — спешил. Он соскочил с сиденья, приблизился к Бандо и на ухо тихо сообщил:

— Пришёл человек от Сэридзавы, вякнул, что тот тебя видеть хочет и зовёт в клуб «S». Что делать?

— Снимать штаны и прыгать, — беззлобно отбрил Бандо. — Что ты с ним сотворил?

— Ничего. Он вёл себя прилично, пришёл открыто и очень вежливо сказал, что Сэридзава жаждет видеть тебя по важному делу. Дескать, у него какое-то выгодное предложение.

— Мне с Сэридзавой не по пути. Знаю я его предложения. Ответил ты что?

— Сказал, что передам тебе его слова, а дальше решать тебе. Так мы в клуб не идём?

Бандо привычно докурил сигарету до фильтра, бычок выбросил и погладил ладонями руль.

— Мы очень даже идём. Ямадзаки, со мной. Сэндо, ты тоже. Заезд устроим позднее.

— Ну вот… — расстроились «драконы».

— Ничего, дороги хватит на всех. Заезд устроим обязательно. Ставки хоть запишите. Не сегодня, значит, в другой день.

— Играешь по-крупному? — хмыкнул Ямадзаки, посмотрелся в зеркало заднего вида и пригладил торчащие волосы.

Бандо не счёл нужным отвечать, просто застегнул куртку и рванул навстречу ветру. Ямадзаки и Сэндо за своей спиной он чуял — оглядываться или отмечать в зеркале нужды нет. Сэндо ехал чуть позади и справа, а Ямадзаки — слева, как и всегда. Каждый из них точно знал своё место.

Бандо чуть прищурился от хлещущего в лицо ветра и слабо улыбнулся. Ну вот, вместо отличного заезда надо ехать куда-то, где скучно и наверняка противно. Сэридзава временами не так уж и плох, но… Будет забавно, если они вдруг смогут заговорить на «одном языке». В такое плохо верилось.

Бандо прикрыл глаза совсем и принялся в мыслях отсчитывать секунды. Прямо, левый поворот по широкой дуге, справа будто бы горячий выдох — рядом промелькнул борт грузовика или автобуса, вновь прохладный ветер, значит, впереди дорога свободна. За спиной тихо паниковал Сэндо — это легко определялось по немного неровному ходу его байка и чуть сбивчивому рычанию мотора. Сэндо вечно паниковал, когда Бандо начинал откалывать подобные номера. Напрасно. Если закрыть глаза на хорошо знакомой дороге и положиться на другие чувства, то не так уж это и опасно, зато ощущение, что мчишься по небу, усиливается в тысячу раз.

Так, сейчас арка и правый поворот, а потом можно открыть глаза. Дальше движение насыщенное, и ехать с закрытыми глазами и впрямь будет рискованно.

Или нет?

Бандо не желал беседовать с Сэридзавой. Совсем. И он ненавидел делать что-либо вопреки собственным желаниям.

Он задыхался.

========== 3 ==========

Какой пассаж! Ради его скоромной персоны Токадзи собрал всю верхушку сброда Сэридзавы. Они сидели за столиком и пялились во все глаза на Бандо и двух его самых преданных ребят. Как дети, в самом деле. Словно им в зоопарке диковинных зверей показали.

Бандо задушил проснувшееся вновь раздражение. Не то место и не то время, потому что сейчас ему требовалась холодная голова.