оказались не столь уж сложны. Правильный, сильный, умный парень вроде меня — но плебей. Или творческая, известная личность, но легкомысленная, ничего тяжелей микрофона или там гитары не держащая и не гнушающаяся «простимулироваться» дурью. Выбор очевиден, пусть приземленный, но практичный. Строго говоря, он и не выбирал — Вика просто поставила отца в известность, а тот смирился: могло быть и хуже. Собственно, теперь я на него даже работаю… Недолюбливает, но доверяет — необычная комбинация.

— В два часа, как обычно.

Он ничего не ответил, только кивнул и пошел в свой кабинет. Тоже не так уж плохо, раньше, до меня, Вика запросто могла в пять домой заявиться, что частенько и делала. Теперь возвращается куда раньше, да и волноваться не нужно: если Вики дома нету, значит, я где-то рядом с ней, так что ни похитить ради выкупа, ни еще чего плохого ей сделать не получится… Попытаться можно, конечно, но это рискованно, скажем так.

Читаю до без десяти десять, ставлю Ницше обратно на полку и иду на кухню. В доме безлюдно: Сергей Викторович на работе, мать Вики, Кристина Павловна, уже ушла по делам, Илья в университете, приходящая служанка будет только ближе к обеду, кухарка, накормив хозяев, также отсутствует. Знает, что о Вике я сам позабочусь.

Все необходимое для утреннего кофе уже приготовлено, мне остается только вскипятить воду и насыпать в кофейник точно отмеренную порцию коричневого порошка. Улыбаюсь: уж не знаю почему, но таким вот образом кухарка пытается меня поддеть, дескать, я даже точно отмерить порцию не способен. Может быть, потому, что готовить такой же превосходный кофе, как она, я научился за пять минут, всего лишь посмотрев, как и что делает она. А может, совсем не поэтому. Увы, чужая душа — потемки, не разобраться. А как быть тому, у кого и своей-то нет?

Вика проснулась, когда я вошел в комнату. Улыбаемся друг другу, она принимает сидячее положение и тянется за чашкой. Уже привыкла к утреннему кофе, раньше она имела дурную привычку взбадриваться энергетиками, но я отучил. То ли мои лекции о составе подействовали, то ли Вика просто не хочет со мной ссориться. В любом случае, удовлетворительный результат достигнут.

Энергетики, к слову, та еще дрянь. Сделаны по принципу «качелей», как это называется у наркоманов, и представляет собой не только алкогольный коктейль, что не очень страшно в принципе, а фармацевтический коктейль, что хуже. Это когда несколько препаратов даются одновременно, и никто не скажет, как это сработает. А особенно если препараты — антагонисты, скажем, алкоголь и кофеин. «Качели» — одномоментный ввод релаксанта и стимулятора, не говоря уже о всякой химии типа красителя и консервантов, тоже печени подарочек. Самое худшее, что молодежь считает это пойло безвредным — градусов-то мало. А на практике — хуже водки, потому что с водкой панкреатит заработать еще постараться надо, а это дерьмо словно специально заточено. Так что если Викины подружки не перестанут невзначай угощать ее «Берном» и «Лонгером» — я приму меры.

— Поспать бы еще немного, — вздыхает она, — рань несусветная…

— Скоро закончится вторая пара. Ты же не собираешься и третью пропустить?

Было бы неплохо, читаю я в ее глазах, но разум торжествует над бренным телом. Все-таки третья пара — литература, любимый предмет.

Я забираю пустую чашку и провожаю Вику взглядом, пока она идет в ванную в полупрозрачной ночной рубашке, снова иду на кухню. Овсяные хлопья с медом, сваренные на молоке — вкусно и полезно. Еще один повод для Вики гордиться мною, еще один повод недолюбливать — для кухарки: этот ее фирменный рецепт я выучил так же быстро, как рецепт правильного кофе, всего один раз посмотрев. Ей, конечно же, обидно, что кто-то на лету схватывает то, чему она училась многие годы: должно быть, когда специалиста, оттачивавшего мастерство более двадцати лет, шутя догоняет мальчишка, которому самому лет двадцать от роду — это действительно задевает.

Вика появилась на пороге, в халате и шлепанцах, еще сонная, но уже с проснувшимся аппетитом. Я пододвинул ей стул, подсунул тарелку и ложку, затем наложил порцию и себе.

— Чет ты ешь мало, — заметила она, уплетая овсянку.

— С чего мне в такую рань наедаться? Это ты будешь усиленно работать головой, конспекты писать да бегать из аудитории в аудиторию. А я — сидеть в машине да читать. Ощущаешь разницу?

— Такое впечатление, — хмыкнула она, — что ты меня овсянкой кормишь, а сам ее не любишь, такую полезную.

— Это ведь не я панически боюсь располнеть, верно?

Вика прыснула, я улыбнулся. Хорошее утро, и кто сказал, что понедельник — тяжелый день?

Вика притормозила, ожидая, пока светофор вспыхнет зеленым.

— Смотри налево, когда тронешься, тут обзор неважный, часто случаются аварии.

— Ты мне это говоришь, дай бог памяти, десятый раз.

— Не бывает чрезмерной бдительности и осторожности.

— Блин, ну отчего бы тебе не выучиться водить, а? — посетовала Вика, — ты бы водил правильно и осторожно, а я бы перед универом лишних двадцать минут подремала… Да тебе же правила выучить — вопрос двух часов, с твоей-то памятью!

— Не все люди одинаково хорошо ладят со сложной техникой, — вздыхаю я и делаю длинную, даже слишком, паузу, затем продолжаю: — думаю, получить права мне будет несколько затруднительно.

На самом деле, это два разных высказывания, оба истинны. Но стоит составить их в одно — получится ложь. Потому что я отлично лажу со сложными устройствами — для меня они очень просты. А права… да, верно, мне было бы проблемно их получить. Ведь паспорта у меня нет. Формально, я вообще не существую. Но Вике объяснить это не могу.

Я давно решил — я не буду лгать. Никому. В том числе Вике — хотя ей в первую очередь. Не буду и точка, будь это решение хоть трижды иррациональным. В конце концов, я не намерен перенимать человеческие недостатки. Вот потому и приходится выкручиваться. Я сказал две истинные фразы, Вика, мысля стереотипами, соединила их, сама себя ввела в заблуждение — я же, формально, чист. Не солгал.

Вика припарковала порш на стоянке рядом с университетом и подхватила папку с тетрадями и книгами, чмокнула меня в щеку и побежала к корпусу. Теперь она нормально бегает: я убедил ее не носить туфли с каблуком: это вредно для суставов. Желание казаться чуть выше и, как результат, стройнее нередко выходит боком в не очень отдаленном будущем. А то и очень быстро: повредить ногу проще некуда. Однако подобные проповеди обычно бессмысленны: внутривидовая конкуренция среди женщин очень уж высока. Потому что на десять девчонок по статистике девять ребят, поется в песне. Из общего числа мужчин вычитаем