лучше бы этого не делала. После вспышки нестерпимой боли мир снова померк, а последовавшие за этим кошмары не шли ни в какое сравнение с предыдущими. Очнулась снова я, наверное, глубокой ночью от нестерпимого холода и ломоты во всем теле. И сразу появилось стойкое ощущение чьего-то взгляда, как будто кто-то изучающе смотрит на тебя, и взгляд весь из себя такой недобрый-недобрый. Поляна, в солнечном свете выглядевшая милой и мирной, теперь уже не казалась такой. Я вглядывалась до рези в глазах в окружающий лес, и до меня вдруг дошло, что я вижу даже отдельные листья на деревьях, хотя никогда не отличалась хорошим зрением по причине огромной любви к книгам. Лунный свет, заливающий поляну, был каким-то нереально красно-белым. Подняв глаза к небу, я увидела совершенно красные звезды и белую с красным ореолом луну. Это явно не мой мир, или я сошла с ума. Если созвездия я не в состоянии определить, так как являюсь чисто городской девушкой, но уж такое несоответствие всем нормам не заметить я не могла. Это — полный трындец! Только почему-то я не чувствовала никакого дискомфорта, более того, так хорошо, как сейчас, мне давно уже не было (даже в беззаботном детстве, когда энергия и адреналин играют в крови). Тело переполняла радость, и хотелось куда-то бежать, смеяться и неважно что делать, лишь бы не сидеть на месте. Вообще все казалось не важным, и ночь уже была не страшна. Она как будто превратилась в мою подругу, мягко обнимающую и сулящую исполнение всех желаний. Ничего не боясь, я закрыла глаза, протянув руки к небу… Тяжелый толчок сбил меня с ног и разрушил эйфорию, созданную ночным лесом. Резкая боль полоснула по плечу и мгновенно заставила внутренне собраться. А дальше я сама не знаю, что происходило, сознание как будто раздвоилось. Одна моя половина тихо поскуливала в кустах, надеясь, что все это пригрезилось и завтра я проснусь в теплой московской квартире, а вторая часть выделывала что-то невероятное. Кружась и подпрыгивая в воздухе, я сражалась с какой-то красноглазой тварью, имеющей совершенно немыслимую реакцию. Отпрыгнув в очередной раз в сторону, я вдруг с удивлением поняла, что это — человек! Точнее — молодой парень с длинными черными волосами. И этот придурок подкрадывался ко мне какой-то плавной скользящей походкой. Я завороженно следила за его движениями и очнулась, только увидев прямо перед собой горящие глаза. От замаха растопыренной пятерни с нереально длинными ногтями (правильнее сказать — когтями) нормально увернуться уже не получилось, и шею обожгло болью. И вдруг все кончилось… также внезапно, как началось. Передо мной, баюкая свою правую руку и тихо поскуливая, лежал человек (а человек ли?) с совершенно обалделым взглядом.

— Ты что, придурок, совсем очумел? — Я тихонько попятилась от этого ненормального, внимательно следя за его реакцией.

Парень поднял на меня заплаканное лицо.

— Ты кто такая и откуда на тебе «Знак Отверженных»? — Сначала я услышала только шипящие, режущие слух, звуки, но буквально через секунду до меня дошло, что сказал этот парень. Как выяснилось, я могла спокойно воспринимать и понимать этот ни на что не похожий язык и даже отвечать на нем. Вернее, мне казалось, что я говорю на своем языке, но парень совершенно спокойно понимал меня, а непонятные для него слова каким-то образом трансформировались в наиболее приближенные по смыслу, имеющиеся в его языке. Видимо, то же самое происходило и тогда, когда обращались ко мне. Таким образом я спокойно воспринимала все, что мне говорили, совершенно не испытывая никакого дискомфорта от общения, в чем через мгновение и убедилась.

— Ты что болтаешь? Какой еще «Знак Отверженных»?

Парень левой рукой молча показал мне на шею.

Непроизвольно дотронувшись до нее, я почувствовала уже знакомое утолщение. Не сводя взгляда с незнакомца, порылась в кармане куртки, где всегда ношу маленькое зеркальце. Заглянув в него, я непроизвольно ахнула.

— Ну ни фига себе! — Шею опоясывала красно-зеленая татуировка, полностью повторяющая плетение цепочки, а в месте нахождения кулона из-под кожи просвечивал ярко-багровый свет в обрамлении черной вязи. — Это что за хрень такая? Ты, случаем, не знаешь, как это снять, а то меня на работе не поймут. — Я с надеждой уставилась на переставшего ныть парня.

— А это нельзя снять. Я не знаю, как к тебе попал этот древний артефакт, но он тебя принял, а это значит, что в нашем мире появилась новая Хранительница. Я рад, что могу первым поприветствовать тебя. Приношу свое глубочайшее извинение за нападение, единственно, что могу сказать себе в оправдание — это то, что, видимо, «Знак Отверженных» попал к тебе недавно и вы с ним еще не успели срастись в одно целое. В противном случае артефакт предупредил бы меня своими эманациями, да и ты узнала бы о моем присутствии задолго до реального появления. — Засучив рукав, парень подставил свою поврежденную руку под лунный свет, и прямо на глазах краснота и опухоль стала спадать. — Хорошо еще, что у нас хорошая регенерация, а то пришлось бы сейчас мучиться.

— Чушь какая-то! Какая еще на фиг Хранительница? Да кто ты такой и где я вообще нахожусь? Это что, полигон ним сумасшедших, а я в качестве подопытного кролика? И что значит, ЭТО нельзя снять, я что, теперь все время должна на работу в водолазках ходить?

— Не хочу тебя разочаровывать, но на свою работу ты попадешь еще очень не скоро, если вообще попадешь. Теперь твоя работа здесь, на Тарагоне, и в чем она заключается, тебе, наверное, никто не сможет сказать. Ты сама все поймешь, когда придет время.

— Что-то я не припомню такого города в России — Тарагон? Ты меня не разыгрываешь? — Я скептически посмотрела на черноволосого.

— Тарагон — это наш мир. Я не знаю, откуда ты попала к нам, но теперь тебе придется здесь жить, а значит, в твоих интересах быстрее изучить всех его обитателей и нравы. Чем смогу, помогу, но многое тебе придется решать самостоятельно.

Напыжившись от собственной важности, черноволосый парень расправил плечи и, кажется, приготовился прочесть мне длинную лекцию, которую я самым бессовестным образом прервала:

— А с какой стати тебе мне помогать? Ты мне никто, я даже не знаю, как тебя зовут, не говоря уже о том, что буквально несколько минут назад ты напал на меня. Что тебе было от меня нужно, ты что, больной, на случайных прохожих нападаешь?

Виновато понурившись, парень пробормотал:

— Да ладно тебе. Ну подумаешь, попугал немного. Я же не собирался тебя убивать. Просто мы с друзьями поспорили, что я смогу добыть кровь живого человека. Что, с тебя убыло бы, если б я немножечко ее отлил? — И как бы в свое оправдание этот придурок показал мне