- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (191) »
Она махала «Дальстрою», ставшему похожим на черного жука, медленно ползущего по бескрайней серо-свинцовой плите.
— Да разве увидит тебя так далеко дядя Алеша? Ты как царевна на горошине, — пошутил я.
— Увидит! — убежденно сказала Маринка, — Дядя Алеша говорил, что попросит у штурмана бинокль…
* * *
Чем же внешне грубоватый и какой-то нескладный старшина первой статьи пробудил в девочке такую горячую любовь? Правда, я видел его, можно сказать, мельком, не перекинулся с ним и парой слов, и первое впечатление могло быть обманчивым. И тут вдруг вспомнилось: во Владивостоке кто-то из штабных офицеров сказал мне: «Будете у Баулина обязательно расспросите его о Кирьянове. Самого-то Кирьянова вы едва ли уже застанете, а человек он прелюбопытный». На мой вопрос: «Чем же?» — последовало неопределенное: «С характером…» Вспомнив сейчас этот интригующий ответ, я решил при случае завести с капитаном третьего ранга разговор об Алексее Кирьянове, но вечером Баулин сам заговорил о нем… Стрелки висящих на стене корабельных часов подходили к полуночи. Маринка давно уже спала. Мы с Николаем Ивановичем напились чаю с привезенным мной лимоном. Чтобы свет не падал через растворенную дверь в спальню, настольная лампа была накрыта шалью. Убрав посуду, капитан третьего ранга достал из книжного шкафа фотоальбом. — Поглядите, есть любопытные снимки… Альбом и впрямь оказался интересным: рассматривая его, я как бы заново проделывал путь вдоль Курильской гряды, с юга на север… Один за другим вырастали из воды суровые высокие острова с крутыми берегами самых причудливых, непривычных очертаний. Гранитные колонны и арки, поднимающиеся прямо из воды, и пещеры фантастических размеров и форм — следы разрушительных прибоев и ураганов. Непроходимые заросли бамбука, рощи клена и тиса на южных островах, затем цепляющиеся в расселинах кедры-стланцы и низкорослые кустарники, наконец, просто голые скалы, как на острове Н. Миллионные птичьи базары, лежбища котика, тюленя и нерпы. Фонтаны, выбрасываемые стадом китов, и ворота, сооруженные из ребер кита. Лоз сельди гигантскими ставными сетями, новые рыбные заводы и новые поселки переселенцев. Все это и многое другое было запечатлено на небольших любительских фотографиях. Особенно заинтересовали меня снимки извержения вулкана: на одном из снимков поток расплавленной лавы, водопадом обрушивающийся в океан; на другом — колоссальный «гриб» из дыма и пара над кратером. Однако самой поразительной оказалась последняя фотография: острая одинокая скала среди бешеных, вспененных волн, и на ней неведомо за что и как уцепившийся человек с ребенком на руках. Снимок отличался от других не только своим трагическим содержанием, но и контрастностью изображения, и я сразу узнал в ребенке Маринку. Держащий ее человек был сфотографирован со спины, и лишь по тельняшке можно было определить, что это моряк. Баулин зачем-то отлучился на кухню и не возвращался уже с полчаса. Мне не терпелось узнать подробности происшествия, запечатленного бесстрастным фотообъективом, и, прихватив альбом, я тоже направился на кухню. Увиденное невольно заставило меня приостановиться в дверях: капитан третьего ранга развешивал на веревке только что выстиранные детские рубашонки, чулочки. — Простите… Кажется, помешал? — пробормотал я. — Что вы, что вы! — Баулин нимало не смутился тем, что я застал его за столь не мужским занятием, — Вы меня извините, что оставил вас одного… Оля всегда сама стирала Маришино приданое… Ну, и я… Так, знаете, чище… Как фотографии? — спросил он, увидев в моих руках альбом. — Поразительные! — Я показал на последний снимок. — Николай Иванович, когда это снято? Кто это с Маришей? — Алексей Кирьянов. Тот самый старшина первой статьи Кирьянов, с которым мы сегодня утром распрощались, — Голос Баулина на секунду оборвался, — Алексей спас Маришу во время моретрясения… Мы вернулись в столовую. — Вы, наверное, слыхали, что архипелаг Курильских островов, или, как обычно зовут его, Курильская гряда, — одно из звеньев знаменитого вулканического кольца, — раскрыв морской атлас, начал Баулин, — Кольцо это опоясывает Азию, Америку и южные острова со стороны Тихого океана и размещается оно в области так называемого разлома земной коры. Здесь вот, — легонько постучал он карандашом по карте, — как раз в соседстве с нашими островами находится одна из самых глубоководных впадин в мире… — Тускарора, — подсказал я. — Это раньше ее так называли, до пятьдесят четвертого года. Наши ученые выяснили, что она тянется вдоль всех Курил и Южной Камчатки, и назвали ее Курило-Камчатской. А самое глубокое место обнаружило советское судно «Витязь», в честь него ее и окрестили впадина «Витязь». Десять километров триста восемьдесят два метра! Эверест потонет с макушкой… — Ничего себе, «разломчик»! — Потому-то, — продолжал Баулин, — в Тихом океане и происходят моретрясения. Слыхали, конечно? — Что-то вроде гигантских штормовых волн? — Куда штормовым! Самая сильная штормовая волна не бывает выше двадцати метров, а в моретрясение на берег обрушиваются волны метров в тридцать-сорок, а то и во все пятьдесят… Я невольно взглянул на окно. Баулин улыбнулся. — Думаете, не затрясется ли океан на этой неделе? — Нет, я просто так, — смутился я, — Откуда же они набирают такую силищу? — В этом-то и все дело. Обычная, поднятая ветром волна — не что иное, как колебание верхнего слоя воды. Даже у самых мощных штормовых волн слой этот не превышает полсотни метров. Это известно каждому подводнику. Погрузи лодку глубже — и никакой шторм тебе не страшен, хоть в двенадцать баллов. Во время же моретрясения колеблется вся толща воды от дна океана до поверхности. Вся. В волнение приходят гигантские массы воды, в тысячу… какое там — в десятки тысяч раз больше, чем в штормовом слое. — Что же делается с кораблями в открытом море? Переворачивайся вверх килем? — Даже не шелохнутся. Будете стоять на палубе и не заметите, что под кораблем прокатилась цунами. И не одна, а несколько, друг за дружкой. Я хотел было спросить, почему эти страшные волны называются «цунами», однако Баулин предупредил мой вопрос. — Цунами — это по-японски. В буквальном переводе: «большая волна в заливе». В названии и разгадка. Словом, представьте себе, что где-то далеко от берега в океане, в результате сильного подводного землетрясения произошло резкое, стремительное изменение рельефа дна, поднялось,- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (191) »