протянул вошедший, прикрывая за собой дверь. - Иван Коренюк, комиссар полка, будем знакомы, Сергей Алексеевич.

Немного подождав, но так и не получив ответа от молча разглядывавшего его пленника, комиссар продолжил:

- Не буду упрекать вас в невежливости. По лицу вижу, что с Кормильцевым вы уже познакомились, - усмехнувшись, он мотнул головой в сторону державшегося позади краскома. - Ну что ты жмешься там позади, Григорий, как девица на выданьи?

Краском недовольно передернулся, но промолчал и подошел немного ближе. Сергей внимательно, будто заново, посмотрел на него. Тот очевидный факт, что и у этого человека есть имя, вдруг перевернул всё представление Сергея о нем. До сих пор для Лисовского он был просто абстрактным командиром красного отряда, теперь же стал обретать черты живого человека. Сергей с удивлением отметил, что сейчас Кормильцев явно чувствует себя не в своей тарелке. Его тюремщик переминался с ноги на ногу и никак не мог решить, куда же ему деть свои руки.

- Ну раз вы оба такие квелые, давайте быстрее перейдем к делу. Сергей Алексеич, есть у меня к вам предложение поскорее со всем этим покончить. Вы мне сейчас быстро и по делу говорите все, что знаете о перегруппировке ваших частей, о планах командования и о том, что именно вы должны были на словах донести до окруженных командиров. Я же в свою очередь в благодарность за сбереженное вами время, оставлю вас в покое и не буду более докучать. Ну что, будем разговаривать?

Сергей молчал, Кормильцев хмурился и барабанил пальцами по кобуре на поясе. Вдруг где-то за дверью раздался дребезг, какой бывает, если уронить на каменный пол металлическую кастрюлю. Все трое разом обернулись к двери и замерли. Первым пришел в себя комиссар:

- Не спится что-то твоим абрекам...

- Это не сверху, отсюда бы не было так слышно, - помотал головой Кормильцев.

- Григорий, не сходи с ума. Твои бойцы, как мне показалось, небольшие любители в этот подвал соваться. Или ты начал верить в хуторские сказки о нечистой силе? - комиссар взглянул на вспыхнувшего краскома и усмехнулся. - Тогда тем более предлагаю закончить с нашим разговором как можно скорее. Ну что, поручик, молчать изволите? Ну как знаете.

Комиссар наклонился и достал из голенища сапога длинный узкий нож. Разогнувшись, он сдвинул на затылок съехавшую на лоб фуражку, и продолжил, обращаясь к Сергею:

- Послушай, дуралей, жить тебе так на так недолго осталось. Как рассветет достаточно, чтобы не промазать с десяти шагов, мы тебя все одно расстреляем. Вопрос только в том, в каком виде ты до этого момента дотянешь.

И голос, и вся манера комиссара говорить изменились до неузнаваемости. Держа в руках нож он не спеша подошел к Сергею и склонился над ним, опершись свободной левой рукой о колено.

- Вот к примеру, хочешь ли ты напоследок увидеть этот самый рассвет? Или как сидишь тут впотьмах, так впотьмах и помереть решил? - говоря это, комиссар поднес острие к левому глазу вжавшегося в стену пленника. - Григорий, у тебя ведь найдется пяток надежных ребят, да стол покрепче?

Кормильцев весь передернулся, будто жабу поцеловал, на лице его отразилась мучительная смесь отвращения и досады. Он колебался и уже открыл было рот, чтобы что-то ответить, когда дверь в их каменный мешок со скрипом приоткрылась и вновь захлопнулась. В тот короткий миг, что дверь была открыта, Сергей ясно видел, что коридор за ней был пуст. Ему почудилось лишь какое-то мерцающее марево у противоположной стены. От удивления, он на секунду забыл и о нависшем над ним комиссаре, и о ноже у своего лица и, выпучив глаза, уставился на ведущую себя столь безответственно створку.

- Да что за черт! - комиссар резко разогнулся и, бранясь, в два шага подлетел к выходу.

Когда Коренюк уже протянул руку к скобе, дверь мощным рывком распахнулась, припечатав его посреди лба с такой силой, что комиссара отбросило к боковой стене. Въехав затылком в камень, он упал и затих, а шальная створка, замерев на секунду, словно раздумывая, вновь с силой захлопнулась.

На этот раз Сергей поймал себя на том, что он не только во все глаза завороженно смотрит на дверь, но еще и открыл от удивления рот. Обернувшись к краскому, он увидел, как тот неверными дрожащими пальцами рвет из кобуры наган, но никак не может справиться с застежкой. Даже при слабом свете каганца бросалась в глаза смертельная бледность его лица. Тут чертова дверь задрожала и вновь немного приоткрылась. Сергей почувствовал, как волосы на его затылке в буквальном смысле зашевелились и встали дыбом. Он одним рывком вскочил на ноги и заорал не своим голосом:

- Руки! Руки мне развяжи!

Кормильцев растерянно обернулся, но с места не сдвинулся. Тогда Сергей сам подскочил к нему, оглядываясь на дребезжащую и колеблющуюся в коробке дверь, и схватил краскома за грудки:

- Да будь же ты человеком наконец!

Кормильцев, видимо, решившись, выхватил свой нож и разрезал веревки на руках пленника. Сергей начал растирать запястья, стараясь как можно быстрее вернуть им чувствительность.

- Что это за чертовщина? Не может кто из твоих бойцов шутить так?

- Нет, не мои точно, - не отрывая взгляда от затихающей двери, покачал головой Кормильцев.

Наконец, все успокоилось. Все было тихо и мирно, будто ничего и не происходило. О том, что все произошедшее им не привиделось, говорило лишь тело так и не пришедшего пока в себя комиссара на полу.

- Давай попробуем выйти наверх, - Сергей нерешительно взглянул на Кормильцева.

- Давай, - краском первый пошел к двери, держа револьвер перед собой. Взгляд его вновь упал на комиссара: - Тьфу, черт! Помоги, а?

Кормильцев наклонился и попытался приподнять Коренюка, но тот был слишком тяжел для него одного.

- Еще и упыря этого тащить?! - Сергей скривился, тут же вспомнив холод лезвия у своего левого глаза, но все же подошел с другой стороны и взял комиссара под левый локоть.

Вместе они подхватили Коренюка под руки и взвалили себе на плечи. Со стороны казалось, что двое друзей тащат домой перебравшего третьего. Кормильцев осторожно потянул за дверную скобу и отчего-то шепотом произнес:

- Холодная... Ты посмотри, она же инеем покрыта!

- От-ткрывай! - Сергей никак не мог понять, от чего его больше колотило: от озноба или от страха.

Темнота за дверью была непроглядной. Выругавшись, Сергей бросил комиссара на подгибающегося от тяжести Кормильцева и кинулся к светильнику.

- Теперь пошли! - он снова занял свое место, держа в левой руке плошку со светильником.

С горем пополам они выбрались в коридор и повернули направо к лестнице наверх. Они прошли уже шагов двадцать,