Annotation

Резин Михаил Семенович

Резин Михаил Семенович

Бегство талой воды

Михаил РЕЗИН

БЕГСТВО ТАЛОЙ ВОДЫ

Повествование в монологах

П р е д и с л о в и е

Тогда по улицам только-только забрезжили светлые и цветные, такие обнадеживающие, пятна диковинных одежд кришнаитов, "белого братства", порфирьевцев, последователей Виссариона. Закружились по подъездам листовки сайентологов, иеговистов, мунитов. По клубам и Домам культуры пошли лекции визионеров, оккультистов, выходцев из астрала, контактеров с космосом. Было разрешено открыто говорить о Боге, церкви, спасении души. В каждом глашатае виделся образ проводника, знающего дорогу в Золотой Город. По берегам великих российских рек проповедники с Запада и Востока крестили, окунали в воду сотни, тысячи истосковавшихся по Небесам людей. Над необъятными просторами Отечества реяли эскадрильи НЛО, наблюдавшие за процессом "духовного ренессанса".

Четверть века назад подземный гул был едва слышен. Но уже тогда замирало сердце в страхе за детей. Отдельные инфернальные особи шныряли туда и сюда, портили атмосферу и настроение, однако повсеместным это не было. Мелкие дельцы, почуявшие приближение времен "постсоветского" Фенимора Купера и покорения "дикого востока", разворачивали в подвалах жилых домов примитивнее кинотеатры с телевизорами и "видаками", с показом фильмов из некогда запретного "забугорья". В подвалы набивались подростки и за мятый рубль глотали сладкую отраву насилия, наготы, наглости. Геи? Лесбиянки? Их общественная проповедь была еще далека. Да и возрождение храмов, поклонных крестов и возвращение Христа в сознание людей еще не начиналось. Противостояние было впереди. Грех скалился из подворотен, но предпочитал делать это в основном по ночам, под скудным освещением редких лампочек накаливания, в беглом блеске бутылок с водкой, которую таксисты по золотой цене продавали из багажников. Грех посмеивался в прокуренный кулак и ждал, когда наступит время его парадов, время глумливых дебатов о законности Содома и Гоморры, о преступлениях Творца в отношении сексуальных меньшинств.

Кто из героев преисподней будет легализован следующим? Некрофилы? Зоофилы? Некроманты? Пожиратели детей? Кого еще выдавит на поверхность не знающий устали "древний кочегар", "обезьяна Бога"?

Как птицы от топа ноги разлетелись годы. Как сны от лая ранней собаки или грая ворон. Непостижимая загадка бытия, загадка времени! Еще недавно бегал 100-метровку, качался с одноклассницей в летнем саду на качелях-лодочках, а тут вдруг какой-то щум и порыв ветра времени, и тебе ни с того, ни с сего вдруг уступают место в автобусе, и ты видишь в автобусном окне иней своих волос.

О, да! Тогда еще вполне здравствовала страна, в которой жил готовый обманываться народ. Еще гремела заводская мощь. Линкоры гордо дышали широкими ноздрями своих главных калибров, уши радаров чувствовали небо по всему периметру необъятной границы, подводные лодки незримо скользили во тьме океанских глубин, а истребители денно и нощно сквозили в небе, являя собой образы неодолимых "ангелов-хранителей". Еще не заросли поля веселыми, одуревшими от свободы, березами. Еще пелись пионерские песни, и безмятежное солнце сладким малиновым соком сочилось сквозь алые галстуки. Мы ходили строем, мы пьянели от сопричастности к братству: "Один - за всех! Все - за одного!" Мы все еще верили простецким восторженным россказням о победе коммунизма, о справедливости для всех без разбора, об освобождении от апартеида "черного материка" и предсмертных судорогах "дяди Сэма". Но тем временем Каин уже искал палку поострее. Тем временем гадаринские бесы высматривали сверху пригодное для себя стадо, а Иуда с дрожью нетерпения крался по Гефсиманскому саду.

Прошло четверть века. Развалилась страна под названием СССР. Три буквы "С", эти три отслуживших свое серпа разбросаны по бескрайнему сиротскому полю, а буква "Р" - как эфес переломленного у позорного столба клинка, предана рже и забвению.

Наступило, просочилось время "Х" - торжествующего хама. Вместо "Песни Песней" пришла "дружба организмами" и детский секс-просвет. Над сытыми столами звон бокалов с дорогим вином и ухмыльчатым тостом: "За то, чтоб у нас все было, и за это нам ничего не было". Пришло время, когда одинаково широко распахнулись врата ада и рая: "Выбирай, человек!"

Врачи сменили клятву Гиппократа на заклятие кошелька, и человеческая болезнь стала не тяжким несчастьем, от которого надо освободить страждущего, а сказочным "серебряным копытцем", которое не стоит выпускать из больничной палаты.

"Айпады" и "айфоны" выставили за дверь Арину Родионовну и превратились в капли дьявольской слюны, отравляющие медовую бочку детства. В ней растворяются младенческие блаженства уже с начальной школы. Еще до школы.

На улицах нет детей. Нет ни футбола, ни городков, ни "казаков-разбойников". Сердца и мозги детей высасывает "всемирная паутина".

Проснись, спящий человек! Внимательно всмотрись, кто напевает тебе и твоему ребенку колыбельную, кто мурлычет, припав к сонной артерии.

Говорят, со дна колодца видны звезды. Чем глубже колодец - тем ярче звезды. Со дна городских улиц звезд не видать. Тем острее тоска по ним, тем невыносимее предощущение Неба.

То было время надвигающихся перемен, щемящего и смешанного чувства стоящего на пороге чего-то нового, светлого и благородного, и одновременно тревожного, угрожающего. Душа искала Бога, Ему жаждала излить нестерпимую горечь бытия, найти утешение и разрешение мучительных проклятых вопросов.

Об этом наше повествование в монологах экстравагантных героев"Бегства талой воды", их гиперболизированных ощущениях себя и мира.

"Бегство талой воды" - это бегство униженных и оскорбленных, обманутых, искалеченных физически и духовно взрослых и детей, которым слишком холодно и неуютно на Земле. Бегство в Небо. "Бегство талой воды" - это поиск Бога смятенной души на земных задворках.

Это чтение не для сна и не для дороги. Не для развлечения. Это медленное чтение для сострадания, размышления и молитвы.

Здесь нет героев, которым хочется подражать. Здесь нет