Пограничник, наконец, выдохся и посмотрел на детей, словно предлагая им продолжить тему.
- Да! Точна!.. Буранчик ахранял!.. Буранчик нас не пускал!.. - горячо поддержали те. - Он нам сам гаворил!
Буран на это проворчал нечто въедливое. Дети почему-то пристыжено замолкли. Только Лёлька не выдержала и обиженно выпалила в его сторону:
- Да?! А сам?! Меньши нада за всякими сучками бегать!
- Да! - воспрял духом Боря, видимо, найдя крайнего. Его благородное возмущение поддержал Витя: - Сам удрал, а мы што?!
Пёс виновато отвернул голову.
- Буран, это правда? - серьёзно спросил Миша. - Ты бросил службу и сбежал на сучки?
Тот вообще спрятал морду у Тони под коленкой, причём так рьяно, что едва не опрокинул её вверх ногами.
- Ай, собака! Не толкайся!
- Знаете, Миша! - заторопилась Тонина мама, чтоб воспрепятствовать развитию опять всплывшей "сучковой" темы, - вы так интересно рассказываете о собаках. Статьи писать не пробовали?
- Пробовал... - скривился пограничник, оставив пристыженного пса. - Раздолбали в пух и прах за принижение значимости разума вообще и общественной формации в частности.
- Жаль, жаль... У вас очень "образованный" слог... как на военного.
- Ну что вы, в самом деле!.. - тот даже обиделся. - Работа наша, конечно, не слишком интеллигентная, но образование у нас очень ценят. Даже такое, как моё - неоконченное. Многие так на сверхсрочную остаются.
- А вы где учились, если не секрет?
- В Лесотехническом... но это, можно сказать... - он вдруг замялся и посмотрел почему-то на Бурана, тот со вниманием склонил набок голову и насторожил одно ухо, но Миша не стал вдаваться в подробности. - В общем, ещё со школы история.
- А вернуться не собирались? - никак не успокаивалась мама.
- Ну-у... не стало такой необходимости, - стушевался пограничник и опять глянул на своего пса. - Да и куда я теперь от них.
Пёс поднял и второе ухо и понятливо вильнул хвостом.
Тоня участия в разговоре не принимала, а была бы её воля - и другим бы не позволила. Потому что мысленно краснела и бледнела, слушая, как мама внаглую выпытывает у старшего прапорщика подробности личной жизни. Не то чтобы ей было неинтересно - очень даже интересно! - но нельзя же так откровенно! Тольку густая Буранова шуба под рукой не давала ей уйти с глаз долой от этого позорища. Она так расчувствовалась и распереживалась, что не заметила, как у мамы нашлась новая тема для светской беседы с пристрастием.
- А знаете, вы как ещё представились, так я подумала - с такой, простите, загульной фамилией и с собаками работать. Вы уж извините, но мы с этим уже имели горюшко...
- Ма-ама!.. - не выдержала Тоня.
- Что "мама"? - отмахнулась та. - Я с молодым человеком разговариваю. Может, хочу узнать, как настоящие мужчины к этому относятся.
Произведенный в "настоящие мужчины" прапорщик сжал губы, скрывая усмешку, и сдержанно пояснил:
- Никак не относятся. Даже если кто был любитель, то с ЭТИМИ, - он и кивнул на пса, - быстро отучился.
Буран в ответ глухо и длинно проворчал, а детвора с энтузиазмом продолжила:
- Правильно Буранчик!.. Больши Буба не вернёцца!.. А папробуит, ты ищё придёшь, правда?
- А вот этот ваш Буба что?.. - начал было Миша, но тут уже Тоня не выдержала:
- Ой, да какой буба! Что вы все разбубкались!
- А кто? - удивился Миша.
- Валерка, конечно! Это я детям страшилку рассказала про бубу подколодного. Вот они и решили, что он и есть...
- Бубу Подколодного? - приподнял брови Миша, с весёлым изумлением глядя на Тоню. Та открыла было рот, чтоб изложить суть легенды...
И тут за окном требовательно просигналил автомобиль.
Сердце Тони дёрнулось и затрепыхалось где-то под горлом - ну вот и всё!
Миша тоже посерьёзнел и снова стал старшим прапорщиком погранвойск. Он отставил на стол чай, так по ходу и не допитый, поднялся и одёрнул китель:
- Извините, служба. Буран! - безапелляционно поднял он пса. - Можешь попрощаться.
Тоня ожидала, что сейчас начнётся сцена, под стать утренней, и что будет трудно оторвать детей от любимой собаки, но всё оказалось иначе. Пёс важно с достоинством сам принялся всех обходить, и каждому тыкался в колени и замирал там на пару секунд с грустно опущенным хвостом. Начав с детей, он муркнул им что-то прощально-напоминательное, от чего Лёлька захлюпала носом, а пацаны впали в угрюмую сдержанность. А вот когда дошла Тонина очередь, он вдруг пристально глянул ей в глаза, и Тоня почувствовала, как овеяло её лёгкой воздушной волной - словно плавные взмахи собачьего хвоста послали ей благословение.
Совершив над нею это сакральное действо, Буран повернулся и потрусил на выход. Его хозяин тоже коротко кивнул, ещё раз поблагодарил "за всё" и тоже вышел. А Тоня осталась сидеть и бездумно пялиться в пространство. Рядом столь же конструктивно ныла детвора, прилипнув к "бабушке Наде". Не растерялась только мама.
- Тонька!! Чего расселась - беги бегом провожать!
Проводить!!! Тоня подорвалась так, что чуть не убилась, запутавшись в тапках. И в конце концов, отчаявшись вдеть в них ноги, плюнула на всё и рванула босиком. За это время пограничник успел выйти на лестничную площадку и Тоня с налёту едва не вывалилась следом.
- Миша!! Подождите! - повисла она в дверях, едва устояв босыми ногами на пороге.
Но оказалось, что старший прапорщик пока никуда не ушёл. Он столбычил у лестницы и укоризненно смотрел на Бурана, который тоже никуда не ушёл, и больше того, красноречиво подпирал боком стенку, мол - тяните меня семеро, всё равно с места не сдвинусь. Поэтому и тот, и другой весьма живо на Тонино явление обернулись.
- Вы же забыли... фуражку! - выпалила Тоня первое, что пришло на ум.
Старший прапорщик схватился за голову и чуть не сбил с неё злополучную фуражку. Только тогда он внимательней посмотрел на Тоню и, наконец, увидел её всю - босую, расхристанную, непонятно чего выскочившую за ним в двери. Она так ясно почувствовала себя со стороны, что не раздумывая выпалила то, что пришло на ум вторым:
- Что же вы ушли так быстро, я даже сказать ничего не успела! -