поехал по дороге. Но только с каждым шагом коня, ему становилось все хуже и хуже. Накатила дикая слабость. Вроде, ничего не болело и, одновременно, болело все. Сознание мутнело и норовило покинуть юношу. "Малое исцеление" - единственное лечебное заклинание, которое он знал, совершенно не помогало.

- Меня проклял кто-то очень могущественный, - сообразил он, пытаясь рассмотреть свою ауру и не имея сил сосредоточиться: - Неужели тот странный господин, который подсел ко мне за стол за завтраком? Крайне неприятный тип, лицо которого почему-то не желало запоминаться, но от всей его фигуры веяло какой-то мрачной силой. Черной силой. Неужели черный колдун из Паятмяа? Но откуда он тут? И почему напал на меня? Я с такими колдунами никогда не пересекался, а об их далекой северной стране только слышал.

Силы окончательно покинули юношу, и он сполз с коня, который, оказывается, уже стоял под деревом. Мысли отказывались слушаться, и он впал в сон-забытье, когда душа все больше теряет связь с телом и удаляется от него, чтобы больше никогда не вернуться.

Глава 1 . Иван Карташов - з ас ы панец

Как и все нормальные люди, я люблю поспать. Особенно в мягкой постели с двумя пуховыми подушками под головой, когда тебе спокойно и удобно, каждая клеточка организма расслаблена, и даже во сне продолжает чувствоваться приятная истома.

И самое замечательное, что обеспечить себе сон со всеми удобствами у меня получилось. Спасибо отцу, который проспонсировал сыну-студенту съем однокомнатной квартиры. На первом этаже, так что окна у меня закрыты решетками, не сказать, чтобы высокохудожественной формы. В относительно (очень относительно) ближнем Подмосковье, так что в институт Связи (ныне Технический университет связи и информатики) я около часа добираюсь электричкой. То есть пригородным поездом, как делали местные жители, наверное, еще в XIX веке.

Классическому студенту, получившему в свое распоряжение отдельное жилье, полагалось бы ежедневно приводить туда девушек или устраивать там попойки, а еще правильнее - стараться совместить оба эти мероприятия. Возможно, через некоторое время и последую по этому пути. Но пока я уже целый семестр на своей жилплощади исключительно отсыпаюсь.

Собственно, я и в Москву учиться намылился из родного города, только чтобы быть подальше от переполненной, на мой взгляд, квартиры отчима, где отдельная комната мне не светила в принципе. И в семье которого я ощущал себя инородным телом. Думал, что в любой общаге мне уютнее будет. Но, сдав ЕГЭ на неожиданно высокие балы (просто повезло), решил отправиться "покорять столицу". В чем, опять же неожиданно, был горячо поддержан настоящим отцом, который ранее особого внимания на меня не обращал. А теперь расщедрился.

Мебели в съемной квартире был самый минимум, и ее качество оставляло желать лучшего. Но если сидеть я был вполне согласен на самой обычной табуретке, а ноутбук разложил на простом допотопном столе, то спать мне хотелось с комфортом. Поэтому все выданные на переезд деньги потратил на хороший мягкий (!) пружинный матрас (развести меня на "ортопедическое" орудие пыток не смогла никакая реклама) и подушки, набитые настоящим птичьим пухом, а не каким-то якобы полезным непотребством. Еле нашел. Зато теперь - блаженствую.

Вообще-то столь трепетное отношение ко сну у меня связано не только с ленью и любовью "посибаритствовать" (хотя это тоже есть, грешен). Дело в том, что я вижу сны. И не просто вижу, я могу их немного контролировать. Насколько я понял из разговоров с другими людьми, если думать о чем-нибудь, засыпая, вероятность увидеть что-нибудь на тему своих мыслей во сне достаточно велика. Только обычно люди свои сны забывают, а я - помню, как будто все это происходило со мной наяву. К тому же у большинства людей сны нелогичны и непоследовательны. Например, человек садится в поезд, а потом вдруг оказывается, что он летит в самолете. И его это совершенно не смущает. Со мной такое невозможно. Я прекрасно помню все, что происходило во сне раньше, и никакие неконтролируемые изменения вокруг меня не происходят. И даже если какая-нибудь ветка дерева вдруг захочет превратиться в змею с раззявленной пастью, я на нее просто цыкну, и она снова покроется листочками.

Еще одной особенностью моих снов является то, что я могу в них "заглядывать" к знакомым. Помню, еще в детстве, я довольно часто хотел увидеть во сне маму, и она мне, действительно, снилась. А потом в разговоре с ней выяснял, что я, оказывается, тоже ей снился. Не всегда, но, думаю, мама, в отличие от меня, свои сны просто забывала и об этом не помнила. Правда, потом, когда мать с отцом развелись, и у нее появилась новая семья, видеть ее во сне мне как-то совсем перестало хотеться. Но про первые детские опыты я помню.

Также случалось заходить в сны к приятелям, примерно с теми же результатами. Можно было с ними поговорить и даже договориться о чем-нибудь. Но, к сожалению, в девяти случаях из десяти, они о таких договоренностях забывали.

Еще можно было немного похулиганить. Как-то во мне сочетались, вроде, несовместимые свойства характера. Обычно спокойный, замкнутый в себе, мало интересующийся окружающим и окружающими, но иногда вдруг возникала потребность что-нибудь этакое выкинуть. Например, один раз увидел, что охранник в школе куда-то отлучился, опоздал на пол урока, но успел в шкафиках для обуви в раздевалке все ботинки переставить. (Школа у меня очень "приличной" считалась.) В другой раз, покопавшись в Интернете, сделал так, что на электронной доске при включении надпись "Всем привет!" появлялась. В первый раз - не на занятиях моего класса, естественно. Ерунда, но наша математичка от этой надписи три дня избавиться не смогла. Шутки были разные, но на меня ни разу никто не подумал.

Но потом даже такие сбросы эмоций я стал предпочитать осуществлять в снах. Не сразу, но я научился в них не только поддерживать окружающее меня пространство, предметы и живых существ в стабильном состоянии, но и менять их. Например, заглянув в чужой сон, мог превратить комнату, в которой мы встретились, в оркестровую яму, где шага нельзя ступить, чтобы за чей-нибудь смычок не зацепиться. Или превратить наши велосипеды в ездовых варгов. Или и вовсе подойти к знакомому с драконом на поводке, вместо собаки. А вот пугал кого-нибудь я редко. Как-то так вышло, что ни врагов, ни друзей у меня не было, так, знакомые. Мстить никому мне было не за что, а обижать других ради самоутверждения меня никогда не