подтвердилось. Последствия данного сообщения, по крайней мере, для этого корреспондента оказались необычны.
И еще одно видео: служебные автомобили резко останавливаются перед магазином и полицейские в форме и в штатском окружают помещение. А затем самое необычное: видео показывает мужчину, которого голос за кадром называет агентом ФБР Малькольмом Закари, на тротуаре пред магазином бьет Тони Костелло по лицу. Костелло падает вниз. В камеру, лежащую на земле, попадает плотная фигура главного инспектора Фрэнсиса К. Мэлоуни, который подбегает к упавшему журналисту и начинает пинать его ногами.
— Боже правый, — воскликнул Дортмундер.
Снова появляется Костелло за столом, серьезный, рассудительный и немного себе на уме.
— Этот несчастный случай, — заявляет он телезрителям, — говорит лишь о том, что самообладание может покинуть человека, когда обстановка вокруг накалена до предела. Вещательная компания уже приняла извинения Федерального бюро расследований и мэра Нью-Йорка, и передо мной лично извинился агент Закари и главный инспектор Мэлоуни, которым были предоставлены отпуска для восстановления здоровья. Во всем произошедшем лишь один момент действительно причинил мне боль, когда главный инспектор Мэлоуни сгоряча обозвал этого журналиста грязным макаронником. Так уж случилось, что я по происхождению стопроцентный ирландец, хотя, конечно, это не имеет значения, но даже если бы я не был ирландцем, а был итальянцем, коим я не являюсь, или шотландцем, как Джек Маккензи, мой визави из другой сети, независимо от этнической группы, к которой я мог бы принадлежать, меня бы все равно расстроило и опечалило высказывание об этнических стереотипах. Даже при том, что я ирландец, должен сказать, что был бы горд называться итальяшкой, даго или еще кем-нибудь, невзирая на высказывания таких безрассудных людей. Несколько моих лучший друзей итальянцы. Слово тебе, Сал.
— Справедливо, — сказал Энди Келп и Дортмундер выключил ТВ.
— Хорошо, — подытожил Стэн Марч. — Хватит о прошлом. Готовы обсудить будущее?
— Конечно, — согласился Келп. — У тебя есть «дело», Стэн?
— Кое-что очень интересное, — ответил тот. — Я буду, естественно, за рулем. Ральф, для тебе имеется несколько очень крепких замков.
— Я с тобой, — поддержал Ральф Уинслоу.
— Джим, Энди, нужно залезть и вынести.
— Конечно, — согласился Келп.
Джим О’Хара, которого тюремная мрачность уже пошла на убыль, ответил:
— Я готов вернуться на работу. Поверьте мне.
— И, Джон, — сказал Стэн, повернувшись к Дортмундеру, — нам нужен подробный план. Как ты себя чувствуешь?
— Очень хорошо.
Очень жаль, что он не мог поведать миру о своем величайшем триумфе. Его главная победа свелась лишь к тому, что он вернул свой самый великолепный трофей туда, где и нашел его, поэтому, наверное, лучше об этом умолчать. Тем не менее, победа это победа, триумф.
— На самом деле, — начал он, — я бы даже сказал, что у меня началась полоса везения.
ЛитВек: бестселлеры недели
