Поцелуй наш с каждой секундой из ласкового и неторопливого, перерастал в отчаянный и изголодавшийся, говорящий куда больше и яснее сотни слов, которые готовы были уже сорваться с моего языка. Но теперь это было и не нужно. Нейт и так всё понял, прочувствовал мою тоску по нему, судя по тому, с какой силой прижал меня к себе крепче. Будто бы говорил этим, что не отпустит меня никогда-никогда. И всё чего я хотела в этот миг — чтобы это тёплое, такое сладостное, будто сахарная вата, ощущение длилось как можно дольше.
Губами скользнув ласково по моей щеке, он вдруг отстранился, а я в этот миг и вовсе не могла понять, что происходит, крепче цепляясь за его плечи, проводя ласково по взмокшим от снега прядям его каштановых волос вновь и вновь. Мне нужно было ощущать его тепло. Мне нужно было, чтобы он был как можно ближе, чтобы восполнить все те дни, выжигающие из меня жизнь.
— Ты чего, малышка? — он так обеспокоенно смотрел на меня в этот миг, что я не сразу и поняла в чём дело, лишь спустя пару секунд ощутив солёный привкус слёз на губах.
— Я скучала, — едва найдя в себе силы, пробормотала я, вновь смущённо отводя от него взгляд и ощущая неторопливое прикосновение его пальцев к моим щекам, стирающих нежно следы слёз.
Нейт мягко мне улыбнулся, притягивая к себе ближе. И я тут же поспешила уткнуться лицом в его грудь, вдыхая знакомый запах и ощущая, как напряжение и тоска покидают тело, оставляя место умиротворённости и нежности. А его ласковые прикосновения ладоней к обнаженной пояснице, вынудили и вовсе расслабленно вздохнуть, приняв всё же тот факт, что Рождество умеет творить чудеса. И украшения показались мне сейчас вновь светлыми и правильными, а блёстки на пальцах от ёлочных шаров смогли вызвать улыбку. Потому что Нейт был здесь, рядом со мной, озаряя сердце теплом и вынуждая его сладостно биться в груди.