В планы относительно задуманного покушения на жизнь ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА посвящен был также и Михаил Иванов Егоров.
По предъявлении Распутину отобранных у него вещественных доказательств он заявил, что "Процесс 1 марта 1881 г.", химия Потылицына и две тетради по политической экономии принадлежат не ему, а Таисии Акимовой; что же касается остальных, то тетрадь с выписками из политических процессов составлена им потому, что он интересовался этими процессами, как характеристикой умственных эпох; письмо из Берлина получено им от Янковского, с которым он вместе учился в Тобольской гимназии. В апреле 1895 года он, Распутин, намеревался ехать в Берлин, чтобы достать там рецепты взрывчатых веществ, и потому написал Янковскому, слушающему лекции в Берлинском Университете, прося того доставить ему сведения, как нужно ехать в Берлин. В ответ на эту просьбу Янковский и сообщил ему означенные сведения, которыми он, однако, не воспользовался, так как помянутая поездка его не состоялась за недостатком средств. Из письма Янковского сделаны им и отметки в отобранной у него записной книжке относительно иностранных слов и маршрута за границу.
Семь чековых книжек были куплены им в числе других для сбора денег, которые предназначались на террористические цели. Собираться же деньги должны были под тем предлогом, который каждый собирающий найдет более удобным: в пользу студентов, курсисток, ссыльных, библиотек и т. п. Книжки эти были розданы многим лицам и кроме того были посланы в Чернигов Павелко-Поволоцкому, который, в свою очередь, часть их должен был передать Кролевцу. Несколько книжечек было дано им также и Войнарскому, причем, однако, последнему о настоящей цели сбора известно не было.
[. . .]
Обвиняемый Василий Дмитриев Бахарев объяснил следующее: около Рождества 1894 года Распутин обратился к нему с просьбой, не может ли он приготовить ему метательный снаряд. Хотя при этом Распутин и не указал ему прямо, для чего нужен ему означенный снаряд, но он, обвиняемый, конечно, тут же понял, что снаряд этот предназначается для покушения на жизнь ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА, так как еще раньше знал Распутина за человека с убеждениями террористического характера. Сам он, обвиняемый, таковых убеждений не разделяет, но, тем не менее, согласился исполнить приведенную просьбу Распутина из желания научиться делать метательные снаряды, при помощи коих думал уничтожить в России разврат, бросив такой снаряд на бульваре, где гуляют проститутки.
С этих пор он начал специально заниматься взрывчатыми веществами, покупая материалы для этого на деньги, получаемые им от Распутина, и вскоре изготовил два пробных снаряда; один из них представлял собою коробку из-под зубного порошка, наполненную смесью бертолетовой соли, сахара и желтой соли. Внутри этой коробки была вставлена стеклянная трубочка с серной кислотой, а перпендикулярно к ней - железный стержень, один конец которого упирался в трубочку, а другой выходил наружу и оканчивался припаянной к нему студенческой пуговицей; кроме того, в коробку был налит свинец с таким расчетом, чтобы она падала всегда на пуговицу. Устройство второго снаряда было такое же, с тою лишь разницей, что смесь бертолетовой соли, сахара и желтой соли заменена была пироксилином. Оба эти снаряда были брошены обвиняемым верстах в двух за Смоленским вокзалом, в присутствии Распутина и Таисии Акимовой, и оба взорвались, но взрывы эти оказались меньшей силы, чем предполагал Бахарев. Прийдя в виду этого к заключению, что вышеозначенных взрывчатых веществ ему хорошо не приготовить, он перешел к гремучей ртути и пикриновой кислоте. Последнюю, однако, он не надеялся приобрести сам, так как думал, что к нему, как к студенту, отнесутся в магазинах с подозрением, а потому, с просьбою купить ему таковой, обратился к Зинаиде Федоровой Гернгрос, которая, зная, что он интересуется химией вообще, а взрывчатыми веществами в особенности, и согласилась помочь ему. С Гернгрос они вместе отправились в аптекарские магазины, куда, однако же, Бахарев, по той же вышеперечисленной причине, не заходил, и, наконец, в москательной лавке, в Торговых рядах, приобрели необходимое ему вещество. Вскоре после этого он, обвиняемый, отправился вместе с Распутиным за Нижегородский вокзал, где и взорвал часть купленной им пикриновой кислоты в пробирке, запалив ее смесью бертолетовой соли с сахаром и желтой солью. На следующий затем день обвиняемый, заготовив две пробирки - одну с обыкновенной пикриновой кислотой, а другую с той же кислотой, но в сплавленном виде, пошел вновь с Распутиным производить опыт. На этот раз они направились к Ваганьковскому кладбищу, перелезли через кладбищенскую ограду и, перейдя через полотно Смоленской дороги, спустились в одну из ям, расположенных на Ходынском поле. Здесь ими взорвана была пробирка с пикриновой кислотой в кристаллах, опыта же со сплавленной кислотой произвести не удалось, так как пробирка с означенным веществом была им, Бахаревым, где-то утеряна.
По предъявлении обвиняемому Бахареву пробирки, найденной при осмотре 26 апреля 1895 года означенной выше ямы, обвиняемый удостоверил, что пробирка эта и есть именно утерянная им пробирка со сплавленной пикриновой кислотой.
Гремучая ртуть, по объяснениям Бахарева, приготовлялась им сперва у себя дома, но, так как при таком приготовлении выделяются в большом количестве газы, которые беспокоили не только его, но хозяйку квартиры, где он проживал, он передал о таком неудобстве Распутину, который вслед затем сообщил ему, что Михаил Иванов Егоров предоставляет ему для работы свою квартиру, где хорошая тяга. Вскоре после этого был назначен день, когда Бахарев должен был прийти к Егорову, а накануне этого дня Егоров заехал вечером к нему, обвиняемому, и взял от него стакан, который должен был служить для приготовления гремучей ртути. Работы эти он в квартире Егорова производил раза два в