А. А. Любищев О монополии Т. Д. Лысенко в биологии

Посох Александра Любищева

«Посох мой, моя свобода —

Сердцевина бытия,

Скоро ль истиной народа

Станет истина моя?»

О. Мандельштам

Несомненно, что блестящая плеяда ученых (палеонтолог и эволюционист С. В. Мейен, философ и математик Ю. А. Шрейдер, математик и философ Р. Г. Баранцев, генетик и историк науки М. Д. Голубовский, историк науки и биофизик Ю. В. Чайковский и др.) в 70— 80-е годы XX века и позднее в фейерверке публикаций о феномене А. А. Любищева (1890—1972) сумела привлечь внимание к нему научного российского сообщества. В чем же особенность феномена Любищева — его «посох и истина»? Может быть, в том, чтобы привить его на научную почву. Истина в том, что основные ответы Любищева на злободневные вопросы эволюции, систематики, органической формы, соотношения философии и науки, науки и религии и, возможно, на вопросы, выходящие далеко за пределы биологии, — на порядок глубже, дискутируемых в научной и философской литературе.

Сверхзадача, поставленная Любищевым в молодости, — поиск законов, управляющих биологическим разнообразием, разработка принципов теоретической биологии — поставила его не перед проблемой преодоления здорового консерватизма, а перед проблемой самого догматизма научного мышления, т.е. гораздо шире российских или каких-либо национальных границ.

Твердыня догматизма в науках, возможно, в культуре, оказалась крепкой, и Любищеву пришлось осаждать ее по всем правилам военного искусства, пробуя пробить брешь в ее стенах с разных сторон. Не эта ли причина лежит в основе написания таких разнообразных работ, как «Линии Демокрита и Платона в истории культуры», «Уроки истории науки», «Наука и религия», «Расцвет и упадок цивилизаций»? Книги эти напечатаны много позже смерти мыслителя, но, видимо, пройдет еще немало времени, прежде чем идеи Любищева станут господствующими и среди научного сообщества.

Так что совсем не удивительно, что своим творчеством Любищев не умещался ни в советскую эпоху, ни в XX век в целом. Опубликовав при жизни всего 63 работы по сельскохозяйственной энтомологии и теоретической биологии (в 20-е годы), он оставался не более как «инциндентноспособным человеком» (энтомолог А. А. Штакельберг), «бузотером в высших сферах»(Ф. А. Турдаков), «не еретиком — ересиархом» (генетик П. Г. Светлов).

Итак, в лучшем случае — «возмутитель спокойствия» (по характеристике, возможно, президента ВЭО Г. Я. Бей-Биенко).

Прошло более 30 лет после смерти А. А. Любищева, на сегодня количество опубликованных работ превышает 200, включая 16 книг. Однако это приблизительно седьмая часть архива его рукописных работ; в особенности много открытий ожидают читатели от 28 томов переписки с 700 корреспондентами и от 56 томов конспектов и комментариев. А тем временем начиная с 1973 г. в Ленинграде, а затем в Москве организуются чтения памяти А. А. Любищева, с 1987 г. они продолжаются (ежегодно) В Ульяновске, с 1990 г. (каждые пять лет) в Тольятти, на которых в общей сложности прозвучало не менее тысячи докладов.

В морфологии, систематике, эволюционных представлениях Любищев выступал против монистического подхода к решению проблем, и, кроме этого, считал, что во всех указанных областях биологии действуют специфические, не сводимые друг к другу, законы. Иными словами, не только и не столько естественный отбор «повинен» по общепринятым взглядам и в многообразии жизни, и в эволюции, но совершенно разные законы, включая математические!

В антропогенезе Любищев считал, что на основе всякой эволюционной теории можно прийти к расистским выводам: надежной гарантией от расизма является только убеждение, что человек принципиально другой природы, чем животное…

Научные догмы в идеологизированном обществе казались неприступными, но любищевская антилысенкиана не могла не начаться.

Оценка деятельности Т. Д. Лысенко в центральной печати дана Ж. А. Медведевым, В. Н. Сойфером, В. Я. Александровым, С.. Э. Шнолем и др. Укажем на обстоятельную оценку историка науки М. Д. Голубовского (см. статью «Противостояние» в журнале «Природа», 1990, №5, также предисловие «За честь природы фехтовальщик» к книге А. А. Любищева «В защиту науки». Л., 1991).

Но противостояние научному авантюризму, мгновенно превращающемуся в догмы, разумеется, началось тотчас же, как в советской биологической науке возникла так называемая мичуринская биология.

Под давлением широкой научной общественности, обратившейся в 1955 г. в ЦК КПСС с письмами, подписанными 300 учеными-биологами и физиками (письмо трехсот), Совет Министров 9 апреля 1956 г. освободит Т. Д. Лысенко от обязанности президента ВАСХНИЛ «по личной просьбе».

Данное письмо впервые опубликовано в газете «Правда»… 13 января 1987 г.!

Вернемся к Любищеву. Как свидетельствует О. П. Орлицкая, жена Любищева, антилысенкиана его насчитывает 1107 страниц, т.е. более чем в два раза больше его работы «О монополии Лысенко в науке». Но Ольга Петровна не учитывала многие десятки (а может быть, и сотни) страниц писем Любищева, где А. А. не мог молчать «о позорном и грязном пятне на нашей науке».

«О монополии Т. Д. Лысенко в науке» — беспримерная по мужеству работа: ее еще «горячие» главы и близкие по содержанию статьи и письма в многочисленных копиях рассылались всем заинтересованным лицам — ученым-академикам, писателям, редколлегиям газет и журналов, в ЦК КПСС. Вся эрудиция Любищева, все гражданское самосознание было подчинено борьбе против мракобесия лысенковщины. Известно, что вдень окончания первой главы «Монополии…» Любищев направил ее вместе с сопроводительным письмом Н. С. Хрущеву, затем ему же, через 2 года — еще две главы.

«Неприлично молчание мне!» — эти строчки из письма инструктору ЦК по с/х В. П. Орлову Любищев мог повторять в каждой своей антилысенковской работе.

Процитируем часть письма генетику В. П. Эфроимсону от 23.03.58:

«Но, откровенно говоря, не следует думать, что идеологии придавали такое уж поистине решающее значение. Только наивные люди могут думать, что менделизм был отвергнут потому, что его под держал Шредингер, договорившийся до Бога. Как наши философы ни малообразованны, но они отлично понимают, что у Лысенко материализмом и не пахнет. Это же высказал и весьма уважаемый нашими верхами Б. Шоу, защищавший Лысенко именно потому, что Лысенко антидарвинист, идеалист и что социализм враждебен дарвинизму. Эта своеобразная защита не принесла ни пользы Лысенко (так как основывается на преимуществе антидарвинизма), ни вреда: просто ее лысенковцы замалчивают. Причина длительной поддержки