Группа, ведущая бой, подмоги не требовала, поэтому дежурная группа, поднятая по тревоге, маялась возле бруствера. Спецназовцы обсуждали происходящее, пытаясь что-нибудь высмотреть в ночные бинокли. Вскоре по радиосвязи поступило сообщение о том, что боевики бесследно исчезли. Начопер грязно выругался. Смысла ночью досматривать место боестолкновения не было, перестрелка выдала местоположение группы. Было принято вполне адекватное решение вернуть разведчиков в пункт временной дислокации. Через тридцать минут «отвоевавшиеся» спецназеры перевалились через бруствер.

— Всех в палатку доподготовки, — скомандовал капитан, — сейчас будем с вами разбираться: что видели с кем воевали. — И чуть слышно себе под нос, — и что же мне теперь докладывать «боссам» разведки.

* * *

— Я тебе, серьезно говорю! — кричал возбужденный лейтенант-командир группы, — реально двадцать человек, я только подгруппы огневые расположил, начали мины в управляемом варианте выставлять, и тут они идут. Вышли непонятно откуда, мы их чуть пропустили и лупанули со всех стволов.

— И, что же они? — спрашивал летеху озлобленный начопер.

— Ну, они тоже в ответку нам начали садить, и главное — по-русски матом, суки, орут.

— Ну, так вы завалили хоть кого-нибудь? Ты видел трупы?

— Да полюбому человек семь-восемь, но они как-то внезапно исчезли. Мы стали обходной делать, чтобы на трассу их выгнать, а они пропали!

— Сдается мне, ты байки травишь. Что же вы ни стволов трофейных не принесли, ни других каких «ништяков»?

— С утра надо досмотр делать, пока менты туда не сунулись. Я лично с «мухи» дал, когда они перебегали, полюбому попал!

— Ага, а с утра, как обычно, в результате досмотра — окровавленные бинты, следы волочения... Ладно вали, с утра разберемся, может батяня-комбат что нарешает, а я пойду в группировку отзваниваться, плести небылицы.

Начопер, чертыхаясь, поплелся на ЦБУ, где уже маялся оперативный офицер и рвал на себе волосы оперативный дежурный, которого доставали звонки всяческих руководящих и начальствующих органов, желающих немедленно доложить куда повыше о «потрясающих» результатах. Неподалеку хлопнули минометы мотострелков. Интересно, зачем?

Товарищ комбат тоже бегал по ЦБУ и красочно выражался по поводу «тупых всегда подставляющих подчиненных». В конце концов, крайним сделали повара из взвода материального обеспечения, пожарившего для комбата крайне невкусную картошку, из-за которой подполковника пронесло и вместо грамотного руководства боем ему пришлось путешествовать на «Очко-мартан».

* * *

С утра события нарастали лавинообразно. Часов в семь на КПП отряда подъехал очень «колоритный» военный, облаченный во все атрибуты: полагающиеся крутому «рейнджеру» американский камуфляж, поясная разгрузка, кожаная шапочка и, конечно же, кожаные перчатки без пальцев. Военный оказался начальником разведки мотострелковой дивизии, собиравшимся немедленно поделиться суперважной информацией со своим закадычным другом — начопером отряда спецназ. Начопер встретил его, пообнимались, и повел за собой в штабной кунг, выслушивать за чашкой кофе «важную» информацию.

— Короче, ты же в курсе, что тут рядышком с Ханкалой «вахи» бегают, — тараторил он, прихлебывая кофе, — так вот, комдив поставил задачу в наш разведбат на поиск и засаду вдоль трассы, сверху такая указивка пришла…

Начопер поперхнулся кофе, и его посетило чувство дежа вю. Он попросил начальника разведки мотострелков подождать и через посыльного вызвал лейтенанта-командира разведгруппы. Тот прибыл в течение трех минут, начальник разведки и командир группы смерили друг друга оценивающими взглядами, оценили натовские камуфляжи друг на друге, кожаные шапочки, разгрузки, перчатки, каждый посчитал про себя, что он круче. После этого поздоровались. Начопер усадил летёху в уголок, дал ему по рукам, чтобы не трогал чужое печенье, кофе не предложил, а приказал сидеть тихо и слушать.

— Так вот, — продолжал заливаться соловьем начальник мотострелковых разведчиков, — мне пришлось идти на выход с нашими разведбатовцами. Только мы перешли трассу и начали углубляться в район — как вот они, суки, сидят! Мы сразу в две секунды сориентировались, влупили со всех стволов!

Глаза летехи, тихо сидевшего в углу стали стекленеть, рот раскрылся.

— Этих душков там человек тридцать где-то было, и главное, суки, по-русски матом орут. Между мной и взводником «муха» прошуршала, мы только начали их обходить, так они, бля, как сквозь землю провалились. Но полюбому мы им вломили по первое число У нас потерь никаких, а у них штук девять двухсотых — верняк! Смысла по темноте досматривать нет никакого, поэтому сейчас, наверно, пойдем на досмотр, пока менты не подскочили.

Начопер сидел и тихо поскуливал — смеяться он не мог, челюсти свело. Летёха пускал слюни и моргал. Начальник разведки гордо осмотрел слушателей.

Наконец капитан начопер пришел в себя:

— Слышь братан, не стоит идти на досмотр, я знаю, что вы там увидите!

— Чего мы там увидим?

— Окровавленные бинты, и следы волочения.

* * *

Командира отряда спецназ на совещании в группировке в это раз «полюбили» с особыми извращениями потому, что боевиков уничтожили минометчики своим метким огнем. Правда, при досмотре были обнаружены только разрывы, кровавые тряпки и следы волочения. Ну, это, скорее всего, боевики утащили своих убитых, а брошенное оружие наверняка заныкали бессовестные менты, подскочившие раньше всех.

ОТ СКУКИ

Сидел как-то дежурный по одному отделу в штабе группировки в Чечне и самым что ни на есть хамским образом скучал. Ночь на дворе телефоны не звонят, и все фильмы на компьютерах просмотрены. Невмоготу офицеру и спать нельзя. Сидел он сидел, играл в карты с умными машинами, а потом разобиделся и стал набирать всякие тексты, тренируя скорость набора. Набирал он все, что придет в голову, обрывки телеграмм, донесений и порнофильмов смешались в голове и вот, что вышло:

«Всем командирам разведывательных частей и подразделений немедленно к исходу дня предоставить следующие данные: сколько личного состава нетрадиционной сексуальной ориентации (призыва периода весна тысяча девятьсот девяносто четвертого года) с явными признаками зоофилии проходят службу в подразделениях. Как используется данный личный состав, проводится ли разъяснительная работа, какие меры приняты к привлечению данного состава к общественной и культурной деятельности».

И еще много всякого бреда напечатал данный офицер. Потом