Г. М. Десятков Казанский кафедральный собор

1. Память детства

 «Напротив Неплюевского корпуса (ныне — 3-й корпус медицинской академии, что на Парковом проспекте. — Г. Д.), отделенный рядом садов, посреди обширного сквера возвышается одна из достопамятностей города Оренбурга — величественный соборный храм», — так начинает описание истории строительства Казанского кафедрального собора П. Столпянский в своем труде «Город Оренбург. Материалы по истории и топографии города». 1908 г.

Я — коренной житель Оренбурга. Здесь родился, здесь проведу последние минуты своей жизни...

—... Сынок! — позвала меня мать. — Отнеси отцу обед на работу!

И хотя мне было тогда 5—6 лет, к этой фразе я привык. Обед на работу отцу я носил регулярно. Обычно шел либо по Советской, но чаще — по улице 9 Января в ТУПС — так в те годы назывался Оренбургский железнодорожный техникум путей сообщения. Проходил мимо кованой ограды Казанского кафедрального собора, за которой густо разрослись кусты акации и сирени. Домой возвращались вместе с отцом и работавшим вместе с ним «дядей Панкратовым», заядлым рыбаком, отчаянным юмористом, человеком богатырского телосложения, чуть глуховатым, но удивительным умельцем, выполнявшим микроскопические поделки только с помощью своих золотых рук и поразительной сообразительности. Если домой шли только вместе с отцом, иногда заходили в соборныи скверик, садились там на скамейку и отдыхали...

Не помню по какому случаю, но однажды мать повела меня в собор. Детское воображение потрясли его огромные размеры, сказочно красивое великолепие его внутреннего убранства, высота куполов! Под сводами храма гулко раздавались наши шаги. Малейший шорох усиливался многократно! Я не был ребенком из числа робких, но здесь испуганно притих и прижался к матери. Какое-то трепетно-тревожное чувство охватило меня...

К нам подошел священнослужитель, стал разговаривать с мамой. Тему их разговора я не запомнил, скорее всего, даже не слышал., о чем шел разговор. Я смотрел по сторонам, — такого великолепия еще не видал! Мы сделали несколько шагов в сторону какой-то стены, сплошь покрытой иконами. Позднее узнал, что то был главный иконостас собора.

Однажды, даты не помню, мать суетливо стала одевать меня, умыла и со словами: «Быстрее сынок! Быстрее! Пойдем смотреть... собор взрывают!» — повела к Казанскому кафедральному — жили мы невдалеке...

Близко нас не подпустило оцепление. Издали было видно обезображенное взрывом здание. Но храм еще стоял...

Старожилы говорят, что сразу его уничтожить не смогли, подрывали направленными взрывами еще два года. Следующее, что сохранила детская память — руины собора, на которых была создана панорама гибели ледокола «Челюскин»: корабль уходит под лед носовой частью, но корма ледокола еще над водой, на ледовой площадке фигурки людей, перетаскивающих какие-то грузы, палатки, ящики, горы бочек, на корме — фигурка человека с разведенными в стороны руками... Зрелище было впечатляющим, особенно в темное время суток! На крыше дома, некогда стоявшего на высоком фундаменте на пересечении улиц Цвиллинга и Фадеевской (дом №2), были установлены прожектора с сине-голубыми светофильтрами, освещавшими руины храма и создававшими полную иллюзию бесформенных ледяных глыб, хаотично лежавших друг на друге. Вечерами сюда стекался весь город. Позднее мне рассказывали: прежде чем уничтожить собор, городскими властями по предприятиям и домам был пущен «подписной лист», в котором надо было расписаться (попробуй, не подпишись!), что ты не возражаешь против уничтожения храма.

Я слышал, что таких, как Казанский кафедральный, в России было всего четыре! Вдумайтесь в это! Всего четыре! Так кому же, почему потребовалось уничтожить такую жемчужину архитектуры?

Ответить на эти вопросы я не могу.

2. Зарождение идеи

 11 ноября 1773 года скончался основатель нашего города и его первый губернатор Иван Иванович Неплюев. Сто лет спустя Николай Андреевич Крыжановский, в то время генерал-губернатор Оренбурга, высказал мысль о желательности возведения в городе храма как памятника основателю города И. И. Неплюеву, который еще в 1750—1752 годах основал в городе два соборных храма — Преображенский, за цвет куполов прозванный народом «Золотым» и Введенскую церковь. Оба храма были «устроены» на крутом берегу Урала, почти симметрично главной улице города. Сто лет спустя они перестали устраивать потребности прихожан, по следующим причинам:

1. За сто лет после закладки город значительно разросся. Выросла и численность населения. Эти храмы стали малы по своей вместимости.

2. Один из них был «летним», второй — «зимним» . Поэтому теснота в храме наблюдалась особенно в зимнее время, когда в «летнем» было настолько холодно, что у священников морозом сводило руки.

3. С ликвидацией Оренбургской крепости оба храма оказались, практически, на окраине города, хотя и оживленной в летнее время. Вот почему генерал-губернатор Н. А. Крыжановский предложил собор построить на одном из центральных мест города. Было предложено основать его там, где когда-то стояли Сакмарские ворота. После уничтожения крепостного вала и этих ворот образовалась огромная площадь, на которой самопроизвольно возник продовольственный рынок, своей антисанитарией постоянно вызывавший у городских властей головную боль. Городской думе помог сильнейший пожар в 1879 году, уничтоживший это чрево, или, как его еще называли местные жители, «скотскую обжираловку». Удивительно — но факт! У городских властей, как и сейчас, так и в те далекие годы, на строительство столь значительного сооружения денег не было. Поэтому генерал-губернатор предложил дело не откладывать «в долгий ящик», а открыть подписку и сбор средств у населения. Сам тут же вложил 500 рублей. Понимая, что надеяться на сбор средств только в одной Оренбургской губернии — дело безнадежное, решил обратиться к Его Императорскому Величеству (9 августа 1874 года) за разрешением на сбор пожертвований по всей России. Таковое было получено.

^{H. А. Крыжановский.}

Для сбора пожертвований был избран специальный Комитет. На Караван-Сарайской площади была поставлена специальная временная церковь. Как показало время, этой церковью за 20 лет была собрана, по тем временам, весьма значительная сумма — 57 795 руб. 78 коп. Следует сказать, что деньги на строительство этого храма жертвовали не только русские, но и люди другой веры (башкиры, татары). Ходит такой слух, что один из крупнейших купцов