Александр Николаевич!

Спешу сообщить Вам о своём скором отъезде. Прошу простить, что не смогла попрощаться лично. У Вас скоро свадьба, и я желаю Вам счастья в браке с принцессой Марией. Она очень любит Вас и станет прекрасной женой и матерью!

Прощайте!

И будьте счастливы!

Натали Репнина

Наташа несколько раз пробегала глазами письмо. И несколько раз порывалась скомкать лист бумаги, выбросить и переписать всё заново. Ей казалось, что текст получился чересчур официальным, как будто она прощалась со случайным знакомым, а не с человеком, который был так до́рог, с которым столько всего связывало. Но вдоволь нахмурившись, она приняла окончательное решение ничего не менять, поэтому отложила перо, а затем аккуратно сложила лист вчетверо. «Вместе с этим письмом я как будто навсегда закрываю своё сердце, - подумалось Репниной. - Прощайте, Александр Николаевич! Так будет лучше для нас. Так будет лучше для всех».

На глаза отчего-то навернулись слёзы, но сильная духом Натали не дала им воли. Она встала, расправила плечи и решила, что, поскольку ложиться спать уже бессмысленно — за окном светало (а это значит, что через несколько часов ей пора в путь), надобно одеться, привести себя в порядок и найти Жуковского, чтобы вручить ему письмо.

***

Утренний туалет не занял у неё и получаса: за время придворной жизни она привыкла делать всё быстро — императрица не любила медлительность и нерасторопность. Взглянув в большое красивое зеркало, стоявшее у входа в спальню, она увидела высокую, стройную молодую особу с большими печальными глазами, одетую в простое серо-зеленое дорожное платье. Наспех поправив выбившиеся локоны из причёски, Наташа собралась с силами и выдохнула, а затем взяла письмо, и аккуратно притворив дверь, отправилась через весь дворец к покоям Жуковского. Она шла так тихо, как только могла, практически на цыпочках, сквозь череду пустынных коридоров Зимнего. Она боялась кого-нибудь разбудить или, не дай Бог, встретить! Особенно страшилась Натали ненароком увидеть Александра, так как его комнаты были в том же крыле, что и комнаты Василия Андреевича. Единственная мысль, которая хоть как-то могла её успокоить, это то, что сейчас ещё слишком раннее утро и Александр Николаевич, должно быть, спит беспробудным сном.

Пытаясь избавиться от дрожи и волнения, Репнина стала осматривать залы и комнаты, которые встречала на своем пути. Вот здесь, когда-то, они с Ольгой любили прогуливаться, спасаясь от ядовитых языков других фрейлин; а здесь они же впервые были представлены императрице. Помещения сменяли друг друга, а вместе с ними менялись и воспоминания о былом. «А в этом коридоре, вот в эту самую вазу я бросала любовные письма в стихах Александру от нерешительной принцессы Марии! А он-то думал, что письма от меня.»

Наташа резко остановилась, испугавшись безумных мыслей, возникших в голове: сейчас она была совсем рядом с покоями наследника - от них отделяла всего одна дверь, и её сердце застучало с такой силой, что показалось, будто она слышит эти удары. Все мысли о чём бы то ни было мгновенно улетучились. Все, кроме одной: «Войти к нему и посмотреть на спящего - хоть так попрощаться с ним! Просто взглянуть в последний раз, потому что: когда мы теперь увидимся? И увидимся ли вообще? А записку можно было бы оставить на столе в кабинете, как когда-то я оставила любовное послание…»

Правая рука потянулась к дверной ручке, в левой она сжимала прощальное письмо. А если он не спит? Что, если он сейчас увидит её с письмом в руке? Натали колебалась, понимая, насколько опасно входить в эту комнату. Ей стоило нечеловеческих усилий одернуть руку, сделать шаг назад и остановиться. Слёзы потекли по щекам. Она стояла и бесшумно плакала перед закрытой дверью, за которой так близко и одновременно так далеко находился человек, который так неожиданно ворвался в её сердце. «Прощайте, Александр Николаевич! И будьте счастливы!» - шёпотом повторила она строчки из своего письма. Затем решительно развернулась и быстро пошла к комнатам Жуковского.

***

Как ни странно, Василий Андреевич не спал: сказал, что всему виной «проклятая бессонница». Непредвиденные хлопоты вынудили его задержаться на несколько недель в столице, в то время как сердце поэта рвалось в Германию, где в скором времени он должен был сочетаться браком со своей юной невестой.

Друг и наставник цесаревича был крайне удивлен появлению княжны Репниной в столь ранний час, да ещё и в своих покоях. Но, всмотревшись в блестящие от слёз и вместе с тем такие решительные глаза Наташи, видя, что она одета в дорожное платье, он всё понял – она уезжает.

- Василий Андреевич, простите за столь ранний визит, - произнесла Натали, дрожащим от волнения голосом, - я пришла к Вам…

- …проститься, - закончил за неё Жуковский. - Что ж, мне приятно, что Вы решили навестить меня перед отъездом! Тем более что скоро и я покину Петербург.

- Как Вы догадались, что я уезжаю? - Наташа была искренне удивлена такой проницательностью.

- Моя дорогая княжна, - улыбнулся Василий Андреевич, — все эти годы службы при дворе научили меня понимать без слов: многое и многих.

- Вы правы, я пришла проститься. Я уезжаю сейчас же, - Наташа посмотрела на большие часы в дальнем углу комнаты: они показывали половину пятого, значит ей действительно пора! (С кучером они условились, что в пять карета будет ждать ее у входа в Зимний.) - Василий Андреевич, я также пришла просить Вас передать это письмо Александру Николаевичу. — С этими словами она робко протянула Жуковскому сложенный лист бумаги. - Прошу Вас! - после некоторой паузы, с мольбой в голосе воскликнула Натали.

- Хорошо. Конечно, я передам Их Высочеству Ваше письмо, но отчего же Вы сами не хотите? - Василий Андреевич взял в руки письмо и посмотрел на княжну вопросительно и вместе с тем по-дружески участливо, с лаской и пониманием.

- Я… я не смогла! И не смогу, Василий Андреевич! - сказала Наташа срывающимся голосом. - Это выше моих сил! Если я пойду к Его Высочеству, если я увижу его, то я… я… - Натали пыталась бороться с подступавшими слезами, отчаянно смахивая их ладонью то с правой, то с левой щеки.

- Не продолжайте, я всё понял. - Мягко сказал Жуковский, взяв её за руку. - Смею Вас заверить, что Александр Николаевич получит Ваше письмо. И, думаю, будет сильно расстроен Вашим отъездом.

Василий Андреевич действительно всё понял, ведь он знал о чувствах