выступившие от смеха слезы. Я вздохнула:

— Лид, ну ты нашел, что сказать…

— Я просто имел в виду, что если уж она так подчеркивает свою принадлежность к высокородным, то пусть и ведет себя подобающе. Какой титул, такая и ответственность, — пояснил Лид.

— Тьфу ты! — наконец рассердилась я. — Ничего она не подчеркивает, она еще маленькая, чтобы подчеркивать! Она просто так мелет чепуху, и ты вместе с ней!

— Это в вашем средневековье детей от взрослых не отличали!!! — завопила вдруг Лиза на весь вагон. Заметив, что мы все умолкли и ошарашено на нее смотрим, она пояснила:

— Мама это обычно папе говорит, когда он говорит мне непонятные слова. А средневековье — это что?

— Это время, в котором жил папа, пока его не заколдовали, — пояснила я. Лиза кивнула — историю заколдовывания и расколдовывания Лида она, понятное дело, знала. Тут двери электрички зашипели, и неразборчивый голос машиниста что-то прорявкал.

— Ой, чего мы сидим-то! — вскочила Натка. — Наша остановка!

Выскочив из электрички в последний момент, мы сошли с расчищенного перрона в поле и тут же по колено утонули в снегу. Лид одной рукой поднял барахтающуюся Лизу, а другой подхватил спотыкающуюся меня. Натка и Геф, тоже кое-как выровнявшись, побрели впереди нас, работая снегоочистителями.

— Найдем мы дыру-то? — пропыхтела я, чувствуя, как в сапоги насыпается все больше снега. — Лид, ты ее узнаешь?

— Я узнаю, — обернулась через плечо Натка. — Я ее, проклятую, после того, как тут Гефа выращивала, и во сне узнаю теперь… Нам вон туда.

Мы сменили направление и, оставляя за собой широкую снежную колею, протопали к замерзшей речке. Дыру и правда первой обнаружила Натка — она остановилась, помахала в воздухе рукой, и в какой-то момент рука эта вдруг исчезла по локоть.

— Ну, говорила я? — закричала она, вытаскивая руку обратно. — Кстати, по-моему, там тепло. Пошли?

Не дожидаясь ответа, она повернулась и растворилась в воздухе. Геф зашел следом. За Гефом двинулся Лид с Лизой, которая вдруг начала вырываться и вопить, что не хочет исчезать.

— Лиза, успокойся, — начала я и обнаружила, что говорю с пустым местом. Я поспешно сделала шаг вперед.

Меня окатило жаром, как будто я залезла в вагон метро в час пик. В Варсотии явно был разгар лета — солнце стояло в середине безоблачного неба и шпарило так, что я вспотела за одно мгновенье. Вокруг меня все поспешно расстегивали и сбрасывали верхнюю одежду; Лид, уже оставшийся в рубашке и брюках, выпутывал Лизу из дутого пуховичка с кучей застежек. Я тоже скинула пуховик и толстые сапоги на меху и огляделась. Под ногами шуршала слегка пожелтевшая от жары трава, роща вдали выглядела пыльно-зеленой — похоже, тут давненько не было дождя. Над нами со свистом пронеслось несколько самолетов — до реактивных двигателей варсоты успели дойти в наше прошлое появление, то есть лет пятнадцать назад, а неподалеку как раз находился аэродром. Со стороны дороги доносился постоянный ровный шум: хотя машины стали гораздо менее громкими, зато их количество сильно увеличилось.

— Дачники в город возвращаются, — подумала вслух я, повернулась и ойкнула.

Рядом с пустующим каменным троном, который уже немного потрескался и оброс мхом, стоял обращенный в статую Сьедин! На лице его была все такая же мерзкая улыбка, рука застыла на полувзмахе, и повернут он был так, что, казалось, собирался присесть на трон, но вдруг передумал.

— Ты чего, Сонь? — испугалась Натка и тоже повернулась. — О господи. Значит, они его сюда перетащили.

— И правильно, чего ему на главной площади-то делать, — резонно заметил Геф и с ухмылкой щелкнул Сьедина по каменному носу. Лид членовредительствовать не стал, но смерил своего окаменелого сородича задумчивым прищуренным взглядом. Единственной, у кого реакция на Сьедина оказалась бурной, была Лизка.

— Ты чего щелкаешь?! — набросилась она на Гефа. — Ему же больно!

— Да чтоб ему вообще провалиться, — буркнул Геф в сердцах.

— Ну ты чего! Он и так грустный, — снова изумила нас Лиза и пошла к Сьедину с протянутой рукой. Я поспешно оттащила ее назад и строго сказала:

— Только не вздумай желать, чтобы он ожил. Это тот самый король, который нас чуть всех не убил, я тебе рассказывала.

— Действительно, не надо, — поддержал меня Лид и добавил странным тоном:

— Еще не время.

— Не время?! — ужаснулась Натка. — То есть ты хочешь сказать, что когда-нибудь наступит такое время, что и этого расколдуют?

— Конечно, — подтвердил Лид. — Для меня же оно наступило.

— Твое величество, прости меня, ну ты сравнил…

— Я ведь не так уж отличался от него, когда меня только заколдовали. Просто эти триста лет пошли мне на пользу, дав время поразмыслить над тем, что я делал и зачем, — Лид подхватил с травы свое пальто и мой пуховик. Натка тоже подняла свою куртку и пробормотала:

— Вот и пусть он еще посидит. И надеюсь, что я не доживу до того времени, когда какая-нибудь идиотка его расколдует. Пойдемте машину поймаем — и в город? Мне интересно, телики они там нормальные уже изобрели или опять одно радио будем слушать?..

Она пошла по направлению к роще, за которой слышался гул шоссе. Мы все двинулись следом за ней, только я через несколько метров почему-то оглянулась через плечо. Статуя Сьедина, неподвижно торчащая в желтом солнечном мареве, казалось, смотрела на меня, и мне вдруг почудилось, что его улыбка и правда не столько противная, сколько усталая и грустная. Вот ведь паршивец, даже заколдоваться сумел в выгодном свете!

…А может, есть в нем и что-то хорошее, чего я разглядеть не могу. Наверное, через много лет это увидит другая спасительница.