искренне удивленной.

— Брал кассеты посмотреть. Потом вернул. Да что с тобой? Какая муха тебя укусила? Ты же никогда меня прежде не ревновал… Постой… Это тебе рассказала эта девочка? Юля? Кто бы мог подумать, такая тихоня, а сплетни разводит…

Агеев, уже подготовившийся было к скандалу, не может сдержать эмоции:

— Никакие сплетни она не разводит. Ведь к тебе же действительно заезжал… мужчина. Какие же это сплетни?

Недоумение Ирины сменяется подозрительностью:

— А почему она тебе об этом рассказывала? Ты что, расспрашивал? Ты… ты следишь за мной?

— Ну вот еще! Вовсе я не слежу… Скажи мне… Скажи, тебе страшно ходить по улицам?

— Странный вопрос… Нет, не страшно. Что с меня взять?

— А… а дома тебе все время сидеть не скучно?

Ответ — как пожимание плечами:

— Привыкла.

— И тебе не хочется устроиться на работу?

— Раньше ты этого не хотел. А что? У нас финансовые затруднения? Я готова пойти. Правда, придется поискать. Уже не девушка, так сразу не устроиться. Это у Юльки без проблем…

— Ты думаешь?

— А что тут думать? Никто не звонил?

— А кто-то должен был? Шучу… Петр звонил. На дачу приглашал.

— Меня, конечно, не звал.

— Ну, он же без жены едет… Так что сама понимаешь — мальчишник.

— Еще бы. То-то Светка мне потом рассказывала, как вы ей с дачи названивали.

— Растрепала-таки… Не я же звонил. Петр. Да и потом, что мы ей такого сказали? Так, подразнили… Что, мол, дома сидишь, когда за городом так хорошо… Просто развлекли одинокую женщину…

Разговор привычно сворачивает в привычную колею. А начинался так живенько…

— Нет бы жен развлекли. Взяли бы с собой на природу. Господи, что за мужики пошли!

— Только не занудствуй, я тебя умоляю.

— А то что? Уйдешь? Не первый раз слышу. Да только посмотри на себя… Никуда ты из этих тапочек не выберешься. Духу не хватит.

— Не заводи…

— Да и куда ты пойдешь? Тебе же никто не нужен…

— Ирина!

Звонит телефон. Ирина, а вслед за нею Агеев проходят в комнату.

— Да? Привет. Конечно, дома. Куда он денется… Тебя. Петр.

— Да? А, привет. Что? Нет, еще не надумал. Нет… Слушай, давай недельки через две? Нет, правда работы много… Да я понимаю… Да никуда она не денется, рыбалка эта… Хорошо, хорошо, подумаю… Ага… Пока…

Кладет трубку, примирительно говорит жене:

— Видишь, никуда я не еду.

— И напрасно. Я твоей жертвы не оценю. Для меня ты что дома, что на даче… Я-то все равно одна. У тебя — твоя работа. А у меня — стирка, магазины. Я никому не интересна…

— Нет, отчего же…

— Так что поезжай, поезжай… Развлекайся.

— Ну перестань, что ты? В конце концов, я не понимаю… Мы живем вполне нормально… И потом, имею я право хоть изредка сменить обстановку, оторваться от этого треклятого стола!

— Имеешь. Только и я имею право на смену обстановки. Так что сегодня будешь спать в одиночестве.

С этими мстительными словами Ирина уходит в кухню.

— Ой-ой-ой… Будто мне это одному надо! В конце концов, есть такое понятие — супружеские обязанности!

Реплика прилетает из кухни, как пущенная рассерженной рукой тарелка:

— Вот и подумай над ними. Поспи в одиночестве и подумай.

— Это шантаж! К тому же я и так в одиночестве, когда сплю. С ума они меня все сведут.

Звонит телефон.

— Да? А, ты… Да, надумал. Еду. Что значит отпускает? Что я, мальчик? Еще спрашивать буду! В пятницу? Отлично. Да. Договорились. По дороге купим. Пока.

Агеев кладет трубку. Осматривает комнату. Взгляд останавливается на табурете. Подходит, взбирается.

— И что же отсюда видно? И как ты, брат, отсюда смотришься? М-да… Скверно. Скукожился над столом. Серый, невзрачный. Что смотришь? Не нравится? Небрит, в тапочках на босу ногу… Чирик-чирик строчечки. Чирик-чирик. А годы уходят… А ты корпишь над чужими словами и мыслями. А они мимо пролетают. И годы, и мысли. Чирик-чирик. Что смотришь? Глуп же ты, брат… К тебе девушка приходит, чистое, нежное создание. В любви признается… А ты? Да я то, да я сё…

Пока он кривляется на табурете, в комнату входит жена:

— Ой, ты что там делаешь?

Агеев, чуть не свалившись, отворачивается к полкам:

— А… это… книгу ищу.

— Какую? Скажи, может быть, я знаю.

— Не знаешь.

— Ну может быть. Ты скажи.

— Не знаешь!

— Ну как хочешь.

Уходит в кухню. Агеев вновь предоставлен себе и своим невеселым мыслям.

— Доконают они меня все. Здесь, что ли, остаться? Наверху. С этими мыслями. Навсегда. А что?

Смотрит на потолок, вверх, как в спасение.

— Вбить крюк и… Да только и на это духу не хватит. А помнишь, помнишь, как хотел прославиться? — Агеев встает в горделивую позу. — Оле, Россия. Оле-оле-оле-оле!

Вновь входит жена:

— Что случилось?

— В том-то и дело, что ничего.

— Как ты меня напугал… Книгу-то нашел?

— Нет. И уже никогда не найду. Ни-ког-да.

Ирина примирительно протягивает руку…

— Так слезай…

Звонок в дверь. Ирина уходит открывать. Агеев испуганно застывает. Ирина возвращается.

— Соседка. Спрашивала что-нибудь сердечное. Юльке что-то нехорошо.

— По-почему? — испуганно вопрошает Агеев.

— В ее возрасте всякое бывает. Организм формируется… Девушка становится женщиной. Бывает… Да слезешь ты наконец!

— Зачем?

— Что значит — зачем? Ты что там, навсегда собираешься остаться? И вообще, что происходит? Ты сегодня какой-то… Слушай-ка… А у тебя, часом, с Юлькой тут ничего не было?

Агеев слезает с табурета и, садясь на него, заявляет горестно:

— Ничего.

Ирина садится рядом, обнимает мужа за плечи:

— Да что с тобой? Ты не заболел?

Агеев кладет ей голову на плечо:

— Нет.

Ирина, покачивая его, баюкая:

— Ну-ну-ну, расскажи мамочке. Ну какие у нас секреты?

Агеев сокрушенно:

— Никаких. Шесть лет прожили, и никаких секретов.

— Семь.

— Семь?! Так много!

— Много.

Агеев изумленно озирается:

— Столько лет прожили и ничем не обзавелись.

— Не обзавелись, — эхом отзывается супруга.

Агеев солирует:

— Детей не родили.

Ирина вторит:

— Не родили.

Агеев множит число бед и напастей:

— Машины-дачи не купили.

— Не купили.

— На черный день не отложили.

— Не отложили.

— А старость приближается.

— Приближается.

Супруги в страхе оглядываются, в голос вскрикивают:

— А-а-а!

— Страшно? — шепотом вопрошает Агеев.

— Страшно, — искренне признает супруга.

— И взять с нас нечего! — согласно заключают они.

3

Квартира Агеевых. Виктор работает. Звонок в дверь. Виктор выходит открывать, возвращается встревоженный, в сопровождении матери Юлии, Елены Михайловны. У нее