- Впечатлило – не то слово. Тронуло. Тронуло до самого донышка сердца, - сказал человек. – Позвольте присесть.
Получив разрешение, он немедленно двинулся к своему столику и вскоре вернулся, неся с собой рюмку, чашку с недопитым чаем и тарелку с сушкой.
Павел подвинулся, позволив настойчивому незнакомцу удобно устроиться. Тот, не улыбаясь, смотрел на него острым взглядом.
- А вы военный?
- Как угадали? – улыбнулся Павел.
- По выправке. Она у вас как у стойкого оловянного солдатика. Вы знакомы со сказкой Андерсена о солдатике?
- Конечно, - сказала Цветана. – Мне в детстве читал папа.
- А вы наблюдательны, - похвалил незнакомца Павел.
Тот в ответ залился внезапным сухим смехом. А потом, увидев изумленные взгляды, сказал серьезно:
- Не удивляйтесь. Просто я вас видел недавно в поезде. Мы вместе были в вагоне – ресторане. И вы тогда были в военной форме. А вы (он бросил пронзительный взгляд на Цветану) – с этими, как их там, пионерами… Мы ехали, и как раз заходила гроза. Видимо она будет и в этот раз…
Брюхатая туча все нависала над городом. Далеко, за его пределами, раскатывалось орудийное эхо грома.
Павел сразу вспомнил этого гражданина. Сейчас он одет был просто и даже немного неряшливо – потертый, видавший виды пиджак и галстук, несвежая рубашка, которую еще можно было назвать белой, мятые брюки. Но в глазах человека блестели веселые искорки.
Тот как бы небрежно подвинул вперед рюмку.
Павел спросил:
- Наполнить?
- Если только с вами… - сказал человек, сделав пригласительный жест рукой.
- Тогда угощаю, - сказал Павел и подозвал официанта.
Вскоре они уже пили игристое красное вино местного производства.
- А вы, видимо, художник, - предположила Цветана, заинтересованно оглядывая незнакомца.
Человек в костюме поперхнулся, откашлялся и процедил:
- Ну, это, как сказать… Я вишу в воздухе…
- То есть?
Павел и Цветана вопросительно уставились на человечка.
Тот пояснил.
- Судите сами – к пролетариату я не принадлежу. И не из крестьян. Так себе, мелкий буржуа. … Но у нас в советской стране буржуазии нет и быть не может. Вот я вишу в воздухе.
- Ну, чем-то же вы зарабатываете себе на жизнь? – спросил Павел.
Человек горько усмехнулся.
- Пытаюсь зарабатывать…
И, крякнув, поправив галстук, гордо сказал:
- Я - писатель. Позвольте представиться – Алешин Георгий Кристианович. Может, доводилось что читать?
Павел и Цветана покачали головами.
- Ну, это и неудивительно, - сказал Алешин. – Большинство людей читают беллетристику. А я не хочу писать беллетристику. Я сыт по горло беллетристикой. Ведь нужно же придумывать. Страны, города, людей. Строить сюжет. Трудно это делать, после, допустим, Александра Грина. А я пишу о том, что вижу. И сегодня напишу о цветке в книге. И о вас. Это будет очаровательно! Представьте: гранатового цвета топчан, ореховый столик, за ним - девушка в панаме, схожей с крылом бабочки, и цветок в ее книге…
- Как красиво, - сказала Цветана, слегка покраснев. – Вы умеете говорить, наверное, и пишите столь же привлекательно. Если вам так нравится мой цветок - возьмите его на память. Ты не против?
Цветана спросила Павла, в первый раз обратившись к нему на «ты». Немного смутившийся Павел не возражал.
Алешин принял дар, как драгоценность, и тут же вдел его в петлицу своего пиджака. Странно, но писатель тут же преобразился. Его костюм заблистал, как будто только с ателье, а лицо казалось одухотворенным и мудрым.
Он улыбнулся и предложил:
- Почему бы нам всем не отметить этот случай бокалом хорошего вина.
Когда вино было уже выпито, писатель разговорился.
- Гляжу я на вас и завидую вам. Вы молодые строители нового общества в необыкновенной стране. Молодость, мускулистость тел, пластика, горящие глаза, жажда познаний! И создание новой страны! Это же фантастика! То, что я раньше читал у господина Уэллса, становится явью. Вам проложен путь в будущее. Оно во многом зависит от вас.
Павел горячо поддержал его:
- Да, страна меняется на глазах. Смотрите, какое идет строительство, прокладываются железные дороги, осваиваются пустыни, леса, впереди – полюс! Нет предела человеку.
Алешин хлебнул из рюмки, кивая.
- Да, согласен, предела человеку нет. Вот только вопрос: изменится ли сам человек?
- Конечно изменится, - горячо сказала Цветана. – Новый социальный строй изменит и человека. У нас есть комсомол, замечательная пионерия! А посмотрите на наши физкультурные парады. Какие новые люди идут! У вас разве на этот счет есть сомнения?
Алешин придвинулся ближе и сказал, глядя внимательно в глаза Цветане:
- В том-то и дело, что есть. И рядом с прекрасными строителями нового общества есть попутчики, которым не очень - то хочется его строить. Нынешние молодые люди – прекрасные, спортивные, высокие, подтянутые, вряд ли будут говорить о Данте и Гофмане, Рафаэле и Толстом. Одного комплекса ГТО мало. Поэтому я и мечтаю о третьем комплексе ГТО, комплексе моральных качеств!
- Вы считаете, что у нас низкоморальная молодежь? – спросил Павел.
- Ну, обо всей молодежи не скажу. Но в быту у нас культура, увы, еще низкая, - сказал Алешин, откинувшись назад.
И тут же горячо заговорил:
- Впрочем, перейдем от слов к делу. Я тут по этому поводу написал пьесу. Ее поставили в кино. И этот фильм был запрещен. И лишь в этом году произошло чудо – фильм каким-то образом выпустили на экраны. Ограниченным числом копий. В общем, я приглашаю вас в кино. По моей пьесе. Фильм «Строгий юноша». Идет в кинотеатре, здесь недалеко, на соседней улице. Сеанс будет завтра, в пять вечера. Приходите. А что касается билетов – не беспокойтесь. Они у вас уже есть. В книге. Как раз между страницами, где был цветок. А сейчас позвольте откланяться.
Он встал, подхватил трость, шляпу и слегка поклонился.
- Рад был знакомству! Желаю чудесного, романтического дня. И особенно не пугайтесь грозы, сегодня она вам не страшна. Всего доброго!
И удалился.
Удивленная странным человечком, Цветана рассмеялась и приоткрыла книгу.