самъ не вѣрилъ успѣху. Было готовое начало, начало къ великой славѣ — еслибъ только онъ могъ занять это мѣсто!

Что скажетъ его отецъ? Отецъ, разумѣется, будетъ противъ его плана. А если онъ поступитъ противъ желанія отца, отецъ разумѣется прекратитъ его содержаніе. И какое содержаніе! Можетъ ли человѣкъ засѣдать въ Парламентѣ и жить на полтораста фунтовъ въ годъ? Послѣ уплаты долговъ, онъ опять вошелъ въ долги — небольшіе. Онъ долженъ былъ портному бездѣлицу и сапожнику бездѣлицу — и кое-что продавцу перчатокъ и рубашекъ, а между тѣмъ онъ воздерживался отъ долговъ болѣе чѣмъ съ ирландскимъ упорствомъ, жилъ очень экономно, завтракалъ чаемъ и булкой и обѣдалъ часто за шиллингъ въ тавернѣ близъ Линкольн-Инна. Гдѣ будетъ онъ обѣдать, если лофшэнцы выберутъ его депутатомъ въ Парламентъ? Потомъ онъ нарисовалъ себѣ несовсѣмъ неправдоподобную картину вѣроятныхъ бѣдствій человѣка, который начинаетъ жизнь на слишкомъ высокой ступени лѣстницы — которому удается подняться прежде, чѣмъ онъ научился, какъ держаться наверху. Нашъ Финіасъ Финнъ былъ молодой человѣкъ не безъ здраваго смысла — и несовсѣмъ пустомеля. Если онъ сдѣлаетъ это, то, по всей вѣроятности, онъ совсѣмъ погибнетъ прежде тридцатилѣтняго возраста. Онъ слыхалъ о людяхъ, вступившихъ въ Парламентъ, не имѣя копейки за душой и которыхъ постигла такая участь. Онъ самъ могъ назвать человѣкъ двухъ, лодки которыхъ, надѣвъ слишкомъ много парусовъ, разлетѣлись вдребезги. Но не лучше ли будетъ разлетѣться въ дребезги рано, чѣмъ вовсе не надѣвать парусовъ? Тутъ по-крайней-мѣрѣ есть возможность на успѣхъ. Онъ былъ уже юристомъ, а юристу такъ много открыто мѣстъ, когда онъ засѣдаетъ въ Парламентѣ. А если онъ зналъ людей, совершенно погибшихъ отъ ранняго возвышенія, то онъ зналъ также и другихъ, которые составили себѣ состояніе удачной смѣлостью, когда были молоды. Онъ почти думалъ, что можетъ умереть счастливо, если поступитъ въ Парламентъ — если получитъ хоть одно письмо съ большими начальными буквами, написанными послѣ его имени на адресѣ. Въ сраженіи вызываютъ охотниковъ на какой-нибудь удальской подвигъ. Можетъ быть, трое падутъ, а одинъ отличится, но за то этотъ одинъ будетъ носить всю жизнь крестъ Викторіи. Это былъ его удальской подвигъ, и такъ какъ его вызывали на этотъ подвигъ, то онъ не отвернется отъ опасности. На слѣдующее утро, онъ опять увидѣлся съ Баррингтонамъ Ирлемъ, а потом написалъ слѣдующее письмо къ отцу:

«Клубъ Реформъ, 186 —.

«Любезный батюшка,

«Я боюсь, что содержаніе этого письма удивитъ васъ, но надѣюсь, когда вы кончите его, вы подумаете, что я правъ, рѣшившись на то, что я собираюсь дѣлать. Вамъ безъ сомнѣнія извѣстно, что Парламентъ будетъ распущенъ тотчасъ что въ половинѣ марта у насъ настанетъ суматоха общихъ выборовъ. Меня пригласили быть депутатомъ отъ Лофшэна и я согласился. Это предложеніе было мнѣ сдѣлано моимъ другомъ Баррингтономъ Ирлемъ, домашнимъ секретаремъ мистера Мильдмэя, и сдѣлано отъ имени Политическаго Комитета Клуба Реформъ. Едва-ли нужно мнѣ говорить, что я и не подумалъ бы объ этомъ, еслибъ не обѣщаніе поддержки, которое это даетъ мнѣ; я и теперь не подумалъ бы объ этомъ, еслибъ меня не увѣрили, что издержки по выборамъ не падутъ на меня. Разумѣется, я не могъ бы просить васъ платить за это.

«Но я чувствовалъ, что на предложеніе, сдѣланное такимъ образомъ, было бы трусостью отвѣчать отказомъ. Я не могу не считать подобный выборъ большой честью. Сознаюсь, что я пристрастенъ къ политикѣ и находилъ большое наслажденіе изучать ее…»

— Дуралей! сказалъ себѣ отецъ, читая это.

«… и нѣсколько уже лѣтъ я мечталъ о томъ, чтобъ дать въ Парламентѣ когда-нибудь.»

— Мечтай! да! Я желалъ бы знать, мечталъ ли онъ когда-нибудь о томъ, чѣмъ онъ будетъ жить.

«Случай представился мнѣ гораздо ранѣе, чѣмъ я ожидалъ, но я не думаю, чтобъ изъ-за этого имъ слѣдовало пренебрегать. Смотря па мою профессію, а нахожу, что многое открыто Для юриста, засѣдающаго въ Парламентѣ, и что Палатѣ нѣтъ дѣло до того, чѣмъ занимается человѣкъ.»

— Да, если онъ находится на верхушкѣ дерева, сказалъ докторъ.

«Мое главное сомнѣніе происходитъ но породу вашей старой дружбы съ лордомъ Тулла, братъ котораго занималъ это мѣсто не знаю право сколько лѣтъ. Но оказывается, что Джорджъ Моррисъ долженъ выйти въ отставку, или по-крайней-мѣрѣ ему слѣдуетъ противопоставить либеральнаго кандидата. Если я не захочу, то захочетъ кто-нибудь другой, и я думаю, что лордъ Тулла не такъ мелоченъ, чтобъ затѣять личную ссору по этому поводу. Если онъ лишится мѣста, почему мнѣ не занять его точно такъ, какъ всякому другому?

«Я могу представить себѣ, любезный батюшка, все что вы скажете о моемъ неблагоразуміи, и я вполнѣ сознаюсъ, что не могу сказать въ отвѣтъ ни слова. Я не разъ говорилъ себѣ съ вчерашняго вечера, что я вѣроятно разгорюсь.»

— Желалъ бы я знать, говорилъ ли онъ себѣ когда-нибудь, что онъ вѣроятно и меня раззоритъ также, сказалъ докторъ.

«Но я готовъ раззоряться въ подобномъ случаѣ. Никто отъ меня не зависитъ, и пока я не сдѣлаю ничего, чтобы обезславить мое имя, я могу располагать собою какъ хочу. Если вы рѣшитесь прекратить мнѣ содержаніе, я не буду сердиться на васъ.»

— Какъ это внимательно! сказалъ докторъ.

«И въ такомъ случаѣ я постараюсь содержать себя моимъ перомъ. Я уже немного работалъ въ журналахъ.

«Передайте мою нѣжнѣйшую любовь матушкѣ и сестрамъ. Если вы примете меня во время выборовъ, я скоро ихъ увижу. Можетъ быть, мнѣ лучше будетъ сказать, что я положительно рѣшился на попытку, то-есть если комитетъ клуба сдержитъ свое обѣщаніе. Я взвѣсилъ кругомъ этотъ вопросъ и считаю награду столь важной, что готовъ рѣшиться на всякій рискъ, чтобъ получить ее. Для меня, съ моими воззрѣніями на политику, такой рискъ болѣе ничего, какъ обязанность. Я не могу отнять моей руки отъ работы теперь, когда работа лежитъ возлѣ моей руки. Я съ нетерпѣніемъ буду ждать отъ васъ нѣсколькихъ строкъ въ отвѣтъ на это письмо.

Вашъ любящій сынъ

«Финіасъ Финнъ.»

Я сомнѣваюсь, не чувствовалъ ли докторъ Финнъ болѣе гордости, чѣмъ гнѣва, когда онъ читалъ это письмо — не былъ ли онъ скорѣе обрадованъ, чѣмъ недоволенъ, несмотря на то, что здравый смыслъ говорилъ ему объ этомъ. Его жена и дочери, когда услыхали объ этомъ, явно были на сторонѣ молодого человѣка. Мистриссъ Финнъ немедленно выразила мнѣніе, что сынъ ея будетъ управлять Парламентомъ и что навѣрно всякій захочетъ поручить свои дѣла такому знаменитому адвокату. Сестры объявили, что Финіасъ во всякомъ случаѣ долженъ по-крайней-мѣрѣ попытать счастья, и чуть не выговорили, что отецъ поступилъ бы жестоко, еслибы помѣшалъ каррьерѣ ихъ