Штерн Борис Сумасшедший король

Борис Штерн

Сумасшедший король

Я разрешаю "Шахматному журналу" опубликовать эти записи только после моей смерти.

Я запрещаю сопровождать первую публикацию предисловием, послесловием или комментарием редакции, а также вносить в рукопись какие бы то ни было изменения. Я решил объяснить всему миру мотивы собственных поступков и не хочу быть неверно понятым из-за мании редактора правильно расставлять запятые.

Имя автора должно быть напечатано так: "Джек Роберт Гиппенрейтер, экс-чемпион мира по шахматам".

Мой отец, великий ученый и изобретатель Роберт Гиппенрейтер, был глубоко верующим человеком - он верил в роботов.

"Когда человечество изобретет одушевленную машину..." - начинал он и принимался перечислять блага, какие последуют с появлением на Земле роботов.

Кстати, отец немного скромничал. Под словами "человечество изобретет" следовало понимать "я изобрету".

Свою мать я совсем не помню. По рассказам отца, у нее была разлажена нервная система, и даже приветствие, произнесенное "не тем тоном", вызывало у нее приступ истерики. Она всегда хотела больше, чем у нее было, и не кончила в сумасшедшем доме только потому, что скончалась до того.

Трудно было определить, что делал мой отец, но он, несомненно, что-то делал. Однажды его пригласили в какую-то фирму для выполнения секретного заказа, но вскоре он разругался там с какими-то имевшими влияние людишками. Впрочем, теперь я понимаю, что именно хотел создать мой отец; им же нужно было совсем другое.

Я мог бы рассказать, что я вытворял в юности, но это не имеет значения. Учиться я не хотел, думать не умел, работать не мог и, чтобы избавиться от своей всепоглощающей застенчивости, ввязывался во всякие глупые истории. Я был никем, я физически не мог стать кем-то. Меня вечно куда-то несло, но путешественником я тоже не был. Осенью я шел через всю страну на юг, туда, где зима помягче; весной возвращался.

Отец ничего не замечал и занимался своими делами, но однажды я застал его ничего не делавшим и сильно постаревшим. Он с нетерпением ожидал меня. Оказывается, он достиг цели своей жизни и создал механический разум.

- Сколько ты получишь за свою механику? - спросил я.

- Это не механика... - смутился отец. - Я и сам плохо понимаю, что и как там действует. Я смоделировал мозг человека, но не хочу его никому продавать. Ведь его можно запрограммировать на все что угодно, и если о нем пронюхает правительство... Нет, патент я не возьму. Я оставлю его тебе и запрограммирую...

- На добывание денег! - подсказал я.

- Помолчи! Я дам тебе жизнь, наполненную событиями, уважение грамотных людей, бессмертное имя. Я все придумал гениально! Ты умеешь играть в шахматы?

- В руки не брал. При чем тут шахматы? - удивился я.

- Научишься! Ты станешь чемпионом мира по шахматам - и я буду гордиться!

Так вот, длинных диалогов и отступлений больше не будет. Этим диалогом я хотел еще раз дать возможность моему отцу наговориться всласть о своем изобретении, а самому еще раз услышать его голос. Он умер через полгода, когда я... Но - по порядку.

Это была первоклассная авантюра, и я впервые в жизни увлекся. На последние деньги мы заказали у ювелира фигурку шахматного короля из слоновой кости и с крохотным бриллиантом вместо короны. Получилась очень симпатичная вещица, и в нее отец вставил свою механику - бесформенный комочек непонятно чего, который мог рассчитывать огромное множество шахматных вариантов и, что самое главное, способен был алогично мыслить и принимать интуитивные решения в головоломных позициях. Возьмись против него играть второй такой же комочек, они тут же угробили бы саму идею игры - они бы, не начиная, согласились на ничью. Короля я носил на шее, как амулет; оттуда он все чудесно видел и через крохотный приемник, который я вставлял в ухо, сообщал мне нужные ходы.

Наконец мы сели учиться играть.

- "Е2-е4", - сказал король.

- Объясни сначала, кто как ходит! - попросил я.

Король удивился и стал учить с самого начала. Во всех играх есть много общего: игровая логика "я так, он так"... К чему я это пишу? В общем, я был картежник со стажем и быстро все понял.

Вскоре королю надоело меня учить, и мы отправились в шахматный клуб. Первое испытание мне хорошо запомнилось. В накуренном зале было полно народу, на многих досках играли на деньги. Какой-то человечек с внимательным взглядом безразлично подпирал дверь и, увидев меня, предложил сыграть. Сразу нашелся свободный столик, и, когда я расстегнул пиджак, мой партнер уставился на короля.

- Забавная штучка, - похвалил он. - Вы, наверное, сильный игрок? Он был похож на карточного шулера. Потом уже, приглядевшись ко всей этой шахматной шайке, я понял, что они мало чем отличаются от картежников - приемчики все те же.

Итак, поглазев на мой бриллиант, он, наконец, вошел в роль и ласково сказал:

- В клубе я вас вижу впервые, но по тому, как вы поставили короля и ферзя, заключаю, что вы еще новичок. Предупреждаю честно: здесь играют только на ставку. Если вы пришли учиться - я к вашим услугам, но за это придется платить.

Это один из честных приемов. Он ставит новичка в неудобное положение; или плати, если не умеешь играть, или играй на ставку, если считаешь, что умеешь.

- Я умею играть, - сказал я.

- Тогда положите под доску...-ответил он и показал мне пять пальцев.

Я положил под доску пять монет и взглянул на него, приглашая сделать то же самое, но он только ухмыльнулся.

Король разозлился не меньше моего - характер у него был неровный. "Сейчас я ему покажу! - рявкнул он мне в ухо. - Ходи h2-h4". И я сделал первый ход. Партнер, ухмыляясь, вывел королевскую пешку. "А2-а4", - шепнул король.

Шулеру будто наплевали в душу - была оскорблена игра! Он забыл про свои доходы (а первую партию по всем законам он собирался проиграть) и сказал:

- Ты сюда больше носа не сунешь! Господа! Новые веяния в теории дебюта! Свободные от работы господа лениво подошли и начали надо мной иронизировать, а я продолжал по советам короля передвигать фигуры. Вскоре Король замурлыкал какой-то мотивчик, и все притихли. ("Король" я буду писать с заглавной буквы, потому что это его имя.) Потом они зашумели. Какие-то рукава полезли на доску и стали водить по ней пальцами, а мой шулер поднял руки и плаксиво закричал:

- Верните позицию, господа, верните позицию!

Ему вернули позицию, и после мучительных раздумий он откашлялся и спросил:

- Вы... вы отдаете ферзя?

В тот день я ничего не понимал, но потом Король повторил для меня эту партию. Он действовал нагло, выводя крайние пешки, и серьезному турнирному мастеру мог и проиграть; но мой шулер был взвинчен и попался в ловушку. Брать ферзя не следовало из-за