Литвек - электронная библиотека >> Николай Константинович Доризо >> Поэзия >> Я сочинил когда-то песню: Стихи, поэмы, песни >> страница 6
давным-давно исчез
И потерял свое начало,
Когда б от всех живых существ
Его одно не отличало.
Он привыкает ко всему —
Удача,
   боль
      или утрата.
Привык же
      человек
         к тому,
Что человеком
       стал когда-то.
1976

«Леса редеют, и мелеют реки…»

Леса редеют,
    и мелеют реки.
Ведь это все не наше,
    а его —
Того,
   кто будет жить
       в тридцатом веке.
Легко
   потомка грабить своего.
Ты не поможешь,
       кто ему поможет, —
Ведь за себя
       он постоять не может.
1976

«В дни электрона и металла…»

В дни электрона
       и металла,
Как благо,
       каждое растенье,
В наш век
       любовь к природе
                стала
Инстинктом самосохраненья.
1977

Разговор немых

О, разговор немых
В метро
      или на рынке.
Красноречивы
            их
И взгляды
      и морщинки,
Движенья
      быстрых фраз
И тайна
      их значенья,
Восторги
      детских глаз,
Счастливых
      от общенья.
О, разговор немых.
Так зрим он
         и подвижен,
Что каждый возглас их
На расстоянье слышен,
О, разговор немых.
Он так же безыскусствен,
Как речь берез лесных,
То радостен,
         то грустен,
Как трепет облаков
В день ясный
        и ненастный…
Есть что-то больше слов,
И в чем-то
         мы
           безгласны.
1977

«Приветственно, исконно, по-хорошему…»

Приветственно,
        исконно,
           по-хорошему,
Уж он таков,
       обычай деревень,
Старик словак
        мне,
        пришлому прохожему,
Сказал при встрече
           первым:
            «Добрый день!»
И сразу стало на душе теплей.
Природа
       учит доброте
               людей.
1976

«Нагой дикарь…»

Нагой дикарь
В набедренной повязке.
Тысячелетья
Не читал он книг,
Читает он
Своих закатов краски,
Любой оттенок
Замечая в них.
Он понимает
Запахи и звуки,
Движенье трав,
Звериный
         хитрый след,
Пигмей —
Наследник дедовской науки,
Которой тоже,
Может, тыщи лет.
В своем лесу
Он знает все листочки,
Дитя природы,
С детства он постиг,
Быть может,
Величайшую из книг,
В которой мне
Не прочитать и строчки.
Я не расист.
Не буду им
Вовеки.
я,
   как о брате,
Думаю о нем.
Да,
   он дикарь
В моей библиотеке,
Но я
    дикарь
В его лесу родном.
1972

«Все реки высохли давно бы…»

Все реки
       высохли давно бы
И превратился б воздух
                  в яд.
Деревья
      Азии,
         Европы
Людей
      от гибели
            хранят.
Вдыхают гарь
      и смрад машинный,
Чтоб на себя удар принять.
Они нас любят,
         как дельфины.
За что?
      Никак мне не понять.
1976

«Бывает радости минута…»

Бывает радости минута,
Минута счастья —
             никогда,
Поскольку счастье —
             не минута.
Не миг,
      а все твои года.
Оно не делится на чести.
Весь миллион оно —
                не грош.
Нет
   на земле
           другого счастья,
Чем то,
      что ты на ней живешь.
1971

Газета дня рожденья моего

Я отыскал в библиотечном фонде
Газету
    дня рожденья моего.
Был мир горяч,
    тревожен,
       как на фронте, —
Таким
    в то утро
          я застал его.
«В Париже,
       в Праге,
В Риме забастовки…»
«В Егорлыке над кулаками суд…»
Как брызги шторма,
Эти заголовки
Меня
   из той эпохи
             обдают.
В Германии,
По сообщеньям РОСТА,
Фашистская крысиная возня…
И лишь одно
Невероятно просто,
Что этот мир
           в расчет не брал меня.
Мое рожденье
Для него не дата
Газета
    вышла
       в день рожденья моего,
Как выходила
        за день до того,
Как выйдет
        без меня
Лет через сто
           когда-то…
Что ж,
    может быть,
            так легче умирать,
В событьях дней великих
               раствориться…
Всего себя,
       как малую частицу,
Отдать эпохе.
Родине отдать.
1977

Накануне

Г. Ансимову

Я все время живу
Накануне чего-то:
Накануне строки,
Накануне полета,
Накануне любви,
Накануне удачи…
Вот проснусь я —
И утром все будет иначе.
То, что в жизни