Под ред. М. Л. ЛОЗИНСКОГО

Гип. Торговой Палаты. Ленинград, Полтавская, 12.

Ленинградский Гублит № 14622. Тираж 15000 эка.

Чернокожие

— Разумеется, мордобой у нас, моряков, не редкость, — сказал вахтенный, призадумавшись. — Команда называет это мордобоем, а офицеры дисциплиной, разные названия, но суть одна и та же. По своему, это не плохо. Это переходит от одного к другому. На судне у всякого, большей частью, есть кого лупить, кроме, может быть, юнги; ему приходится хуже всего, — впрочем, и ему случается иной раз изловить корабельного кота.

Старшие офицеры, те — еще хуже, чем капитаны. Во-первых, они знают, что они не капитаны, и это одно способно привести их в дурное настроение, особенно, если они получили диплом уже несколько лет тому назад, и для них все еще нет вакансии.

Я помню, — давненько это было, — мы стояли тогда в Калькутте на «Чибисе» — славном суденышке, лучшего не сыскать, — и у нас служил один штурман, просто позор для своего сословия. Грязный, грубый драгун, любивший обзывать матросов такими именами, которых они и не понимали и которых бесполезно было бы искать в словаре.

Был у нас на судне один паренек, Билль Казенс, и он-то привлекал к себе особое внимание штурмана. Билль имел несчастье быть рыжим, и манера, с которой штурман кричал ему об этом в лицо, была оскорбительна. К счастью для нас, капитан был человек весьма приличный, так что штурман мог расходиться во-всю только в его отсутствие.

Мы сидели раз на баке за послеобеденным чаем, как вдруг входит Билль Казенс, и мы сразу поняли, что у него была стычка со штурманом. У него все внутри кипело, но он сидел некоторое время, сдерживаясь. Наконец, его прорвало.

— Вот ужо я ему покажу, запомните мои слова.

— Не дурите, Билль, — сказал Джо Смит.

— Только бы мне поставить ему фонарь, — сказал Билль, с трудом переводя дух. — Хороший, настоящий фонарь. Хотелось бы мне повстречаться с ним один на один на десять минут, чтобы никто не смотрел на нашу честную игру. Но, конечно, если я его отлуплю, это бунт.

— Вы все равно не смогли бы сделать этого, Билль, — сказал опять Джо Смит.

— Он разгуливает по городу, точно улицы принадлежат ему, — заметил Тед Лилль. Все мы довольствуемся тем, что сталкиваем негров с дороги, а он поднимает кулак и бьет их, когда они еще в двух шагах от него.

— Почему они ему не отвечаю!? — сказал Билль. — Хотел бы я быть на их месте.

Джо Смит хрюкнул.

— Ну, за чем же дело стало?

— За тем, что я не негр, — сказал Билль.

— Но вы можете стать негром, — сказал Джо совершенно серьезно. — Выкрасьте лицо, руки и ноги, оденьтесь в их бумажное тряпье, потом идите на берег и повстречайтесь с ним на дороге.

— Если вы согласны, то и я с вами, — сказал парень по имени Боб Пеллин.

Ну, ладно, они переговорили обо всем, и потом Джо, который, повидимому, очень заинтересовался этим делом, пошел на берег и достал для них тряпье. Платье было узко для Билля, так как индусы не очень-то толсты, но Джо сказал, что если он не будет нагибаться, то все будет в порядке, а Пеллин, сам маленький человечек, сказал, что платье первого сорта.

Когда они переоделись, перед ними встал вопрос о красках: уголь слишком царапался, а чернила Биллю не нравились. Тогда Тед Хилль обжег пробку и ткнул ею Биллю в нос прежде, чем она остыла, и Биллю это не понравилось.

— Знаете, — сказал стюард ^[1], — вам, повидимому, ничем не угодить, Билль; по моему, вы увиливаете.

— Вы лжете, — сказал Билль.

— Ладно, у меня в банке есть такая краска, что вас всех нельзя будет отличить от вареного индуса, — сказал стюард; — и если вы заткнете свою проклятую глотку, я сам выкрашу вас.

Ну, Билль, приятно был польщен, так как стюард был человек высокого полета и в своем роде артист; Билль уселся и позволил ему расписывать себя краской из банки, после чего превратился в настоящего полированного индуса. Потом разрисовали и Боба Пеллина, и когда они надели свои тюрбаны, то стали совершенно неузнаваемы.

— Немного жестко, — заметил Билль, разевая рот.

— Это ничего, — сказал стюард; — вы были бы не вы, если бы не ворчали, Билль.

— Смотрите, не жалейте его, — сказал Джо. — Вас двое, и если только вы оправдаете надежды, то штурману придется поваляться на койке в это плавание.

— Пусть начнет штурман, — сказал Тед Хилль. — Он, наверное, нападет на вас, если вы только встретитесь ему на дороге. Боже, как я хотел бы видеть его лицо, когда вы разделаете его.

Ну вот они вдвоем сошли на берег, когда стемнело, напутствуемые всей командой, а мы, оставшиеся, сидели на баке и гадали о том, каково-то придется штурману. Он, несомненно, пошел на берег, потому что Тед Хилль видел его уходящим и с особым удовольствием заметил, что он тщательно принарядился.

Было, должно быть, около одиннадцати. Я сидел со Смитом слева от камбуза, как вдруг мы услыхали шум, приближавшийся к судну. Это возвращался штурман. Он был без шляпы; одно ухо повязано галстуком, а рубашка и воротник в лохмотьях. Второй и третий офицеры выбежали ему навстречу, чтобы узнать, что случилось, и, пенса он разговаривал с ними, наверх поднялся капитан.

— Вы не станете меня уверять, мистер Фингалл, — сказал с удивлением капитан, — что вас так отколотили кроткие и смирные индусы?

— Индусы, сэр? — рявкнул штурман. — Разумеется, нет, сэр. На меня напали пятеро германских матросов. И я поколотил их всех.

— Рад слышать это, — сказал капитан; а второй и третий помощники похлопали штурмана по плечу, совершенно так, как вы похлопываете незнакомую вам собаку.

— Здоровые парни, — сказал он, — и задали же они мне работу. Взгляните на мой глаз!

Второй офицер чиркнул спичкой и взглянул, — вид был очаровательный.

— Надеюсь, вы донесли об этом полиции? — спросил капитан.

— Нет, сэр, — сказал штурман, держась рукой за голову. — Я не желал никакой полицейской защиты. Пятеро — это не малое количество, но я разогнал их и не думаю, чтобы они решились опять иметь дело с британским офицером.

— Вы бы лучше легли, — сказал второй, — ведя его под руку.

Штурман проковылял за ним, как только палуба очистилась; мы сели в кружок и пытались объяснить, каким образом Билль Казенс и Боб превратились в пятерых германских матросов.

— Штурман хвастает, — сказал стюард. — Ему стыдно, что его поколотили индусы.

Мы думали, что это так и есть, но нам пришлось ждать еще почти целый час прежде, чем те двое вернулись и принесли разгадку. Их возвращение было непохоже на возвращение штурмана. Они старались не