тему.
— Он совсем маленький? — пролепетала она.
— Совсем.
— Но ведь он не обязательно вырастет таким же, как…
— Простите, сударыня, мне пора возвращаться в Париж. Но сперва позвольте еще один вопрос. Альбер сказал по телефону, что вы знаете меня. А я не могу вспомнить, где я вас видел.
— Зато я прекрасно помню. Это было давно. Мне едва исполнилось двадцать. Мама была еще жива, и мы отдыхали в Дьепе.
— Отель «Босежур»! — вырвалось у комиссара: он провел там с женой две недели.
— Все постояльцы только и говорили что о вас, разглядывали вас украдкой.
У Мегрэ был забавный вид, когда такси мчало его обратно в Париж по залитым ярким солнцем полям. На живых изгородях уже взбухали первые почки.
«А в самом деле, не худо бы устроить себе каникулы», — думал он, вероятно под впечатлением недавних воспоминаний о Дьепе.
Он знал, что ничего подобного не произойдет, но время от времени такая мысль приходила ему в голову. Она вроде насморка, от которого лечишься работой.
Пригороды… Жуэнвильский мост…
— Поезжайте по Шарантонской набережной. Бистро было открыто. Шеврие выглядел озабоченным — Очень рад, что заехали, шеф. Мне позвонили, что все кончено, и жена спрашивает, ехать ли ей за провизией.
— Ни к чему.
— Меня осаждают, не видел ли я вас. По-моему, вам названивают и домой, и куда только можно. На Набережную позвоните?
Комиссар заколебался. На этот раз он действительно выдохся и у него одно желание: сладострастно нырнуть в постель, погрузиться в глубокий, без сновидений сон и отсыпаться сутки подряд. Впрочем, ничего этого не будет: его поднимут гораздо раньше. При его попустительстве на набережной Орфевр слишком укоренилась привычка отвечать вместо «да» или «нет» — «Позвоните Мегрэ».
— Что вам налить, шеф?
— Кальвадоса, если уж тебе хочется.
С кальвадоса здесь началось, кальвадосом и кончится.
— Алло!.. Кто меня вызывает?
Звонил Боден. Комиссар забыл о нем, как и о нескольких других сотрудниках, до сих пор бесполезно дежурящих в разных точках Парижа.
— Письмо у меня, шеф.
— Какое письмо?
— До востребования.
— Ах да! Прекрасно.
Бедняга Боден! Невелика польза от его находки.
— Может быть, мне вскрыть конверт и сказать вам, что в нем?
— Сделай одолжение.
— Минутку… Вот. Текста никакого. Только железнодорожный билет.
— Правильно.
— Вы знали?
— Догадывался. «Париж — Годервиль» и обратно, первый класс?
— Точно. Вас ждут начальники станций.
— Это по ведомству Коломбани.
Мегрэ отхлебнул кальвадоса и слегка улыбнулся. Еще одна черточка к портрету Маленького Альбера, которого он не знал при жизни, но в известном смысле реконструировал по фрагментам. Как многие завсегдатаи скачек, хозяин бистро невольно опускал глаза на землю, усеянную проигрышными билетами ПГТ: иногда среди них попадаются выигрышные, выброшенные по ошибке. В то утро Альбер наткнулся не на выигрышный билет, а на железнодорожный.
Не будь у бедняги этой мании, не приметь он человека, уронившего из кармана кусочек картона, не ассоциируйся у него в голове название Тодервиль со зверствами пикардийской банды, не отразись на его физиономии овладевшее им волнение, Альбер остался бы жив. Зато еще несколько старых фермеров и фермерш отправились бы в мир иной, после того как Мария поджарила бы им пятки.
— Моя жена хотела бы немедленно закрыть лавочку, — объявил Шеврие.
— Закрывайте.
Потом были улицы, счетчик, нащелкавший фантастическую цифру, и г-жа Мегрэ, которая, не успел муж натянуть на себя одеяло, безапелляционно изрекла:
— На тот раз я выключаю телефон и не открываю на звонки.
Начало фразы комиссар расслышал, конец — нет.