пор корит «ЯБЛОКО» за то, что оно так и не смогло объединиться с идеологами, изобретателями и практическими организаторами залоговых аукционов в частности и практически всей нынешней системы управления государством в целом. Объединяться — значит принимать, оправдывать, прикрывать своим именем. Подробности, о которых рассказывали Абрамович и Березовский в лондонском суде, свидетельствуют, что власть этих людей и их политика имели критически мало общего с демократией и свободным экономическим рынком.

Третье. Работать в таком правительстве на ответственных должностях также было совершенно невозможно. Неизбежным стало бы соучастие в преступлениях и, как следствие, поглощение этой системой.

Высокий суд в Лондоне парадоксальным образом помогает дать еще один ответ на конкретный застарелый вопрос — почему не состоялось «объединение демократов». Помимо репутационной всплывает сущностная проблема. Две части демократов не соединились потому, что существовали на совершенно разных платформах: одни стремились быть демократами по существу, другие — по форме, с тем, чтобы использовать демократическую форму как предмет для торга с властями, осознавая, что такая «оппозиционность» может быть востребована и неплохо продаваться.

Основа конструкций «Выбор России» / «Демократический выбор России» / «Союз правых сил» — «крыша»⁶, слияние с властью, ее продолжение. Это были партийные образования, занимавшиеся публичной политикой, но основой их существования была власть. Не партия формировала власть и держала вес обстоятельств, не ее голос был решающим в ключевые моменты. Все было наоборот — власть создавала для себя партию⁷.

В ответ на обвинение Б. Березовского в политически мотивированном принуждении к продаже активов по заниженной цене Р. Абрамович рассказывает о том, что активы таким же образом и приобретались.

Это прежде всего касается залоговых аукционов. Адвокат Абрамовича спокойно рассказывает в суде о том, что решение о включении «Сибнефти» в схему залоговых аукционов было принято политическим руководством страны⁸. В суде также звучат заявления и о том, что сделано это было для конкретных людей, которые должны были компанию гарантированно приобрести. Сам Абрамович признает и то, что аукцион по приобретению «Сибнефти» был фикцией⁹, и то, что деньги на приватизацию «Сибнефти» он получил от предприятий самой компании¹⁰, которые взяли кредиты под залог будущих поставок продукции.

В описанном Абрамовичем процессе организации аукционов нет принципиальной разницы между их сторонами — «властью» и «бизнесом». Различие только в уровне власти внутри нераздельной системы. Березовский может больше, чем Абрамович; организаторы залоговых аукционов (на тот момент) могут больше, чем Березовский, и т.д. Однако чем дальше, тем понятнее, что игра по правилам этой системы не вела, не ведет и никогда не приведет к нормальной жизни.

Из логики «Абрамовича — Березовского» нужно выходить — это очевидно. И это возможно. Это демонстрируют сами Березовский с Абрамовичем, которые, оказавшись в Лондоне, перестали выяснять отношения «по понятиям» и обратились к закону. Сами ходили в суд, давали показания, подчинялись установленным правилам. И решение суда будут исполнять. Получается, что даже у столпов «понятийной системы» нет особой ментальности, препятствующей установлению власти закона в России. А уж у страны и подавно: она вполне может быть лучше, умнее, прогрессивнее.

Кстати, вскоре после дела «Березовский против Абрамовича» в Высоком суде Лондона начались слушания по иску живущего в Израиле бизнесмена Михаила Черного к еще недавно самому богатому человеку России Олегу Дерипаске. Истец требует от ответчика компенсацию за 20 процентов акций компании «Русал» (оценивается в 1 — 2,5 млрд долларов), которые Олег Дерипаска якобы передал ему во владение в 2001 году.

Правда, явка в первые два дня очередного тура российских слушаний в английском суде была невелика — всего два десятка человек. Во время рассмотрения дела «Березовский против Абрамовича» журналисты были вынуждены стоять в зале суда, пока им не выделили две дополнительные комнаты с видеотрансляцией. Зато отныне британские юристы без запинки произносят не только уже знакомое местной публике слово «krysha», но и новомодное — «dolya», которые имеют важное значение для понимания «бизнеса по-русски»¹¹.

Перед глазами — совсем свежий пример с хозяевами «Банка Москвы» и компании «Интеко». Уверен, на очереди — новые подобные сюжеты.

Проблема никуда не денется

Проблема практического и идейного наследия приватизационных сделок сама по себе «не рассосется». Даже если нефть будет стоить двести долларов за баррель. Она останется и при негативном сценарии, если нефть существенно упадет в цене, а все несогласные и недовольные дружно потянутся за рубеж. Источник деструктивной напряженности в обществе все равно сохранится. Однако жизнь рано или поздно заставит вернуться к идее того или иного «закрытия» истории с залоговыми аукционами и с другими экзотическими примерами сверхобогащения.

Избежать возможных уже в краткосрочной перспективе социально-экономических потрясений либо существенно смягчить их удастся, если руководство страны наконец-то решится на серьезные меры по легитимации собственности производственного назначения, приватизированной по предварительному, эксклюзивному — как многим это было ясно с самого начала — сговору заинтересованных лиц.

Конечно, определенных институциональных и политических проблем при этом не избежать. Но у государства есть достаточно рычагов, чтобы с ними справиться. Особых, непреодолимых технических преград на этом пути я не вижу: выяснить, кто был выгодоприобретателем той или иной сделки, не так уж сложно, особенно при наличии политической воли и более или менее «добровольного» согласия самих субъектов соответствующих сделок. Тем более что добрая половина из этих лиц уже и так в том или ином виде подверглась экспроприации. Рассчитать же адекватную сумму компенсации на основе предварительно выработанных и принятых критериев — задача, с которой вполне может справиться группа квалифицированных экспертов.

Неубедительными и, мягко говоря, ошибочными выглядят ссылки апологетов нечестной приватизации на то, что она, мол, проводилась в соответствии с действовавшими на тот момент законами. Мы хорошо помним и то, как писались те законы и указы, и то, что принимались они не в интересах большинства, а под растущие аппетиты