потом в Лос-Анджелес. Потом, когда Англия и Штаты вместе с Саудовской Аравией и Австралией начали войну в Южной Америке, а страны БРИКС выступили единым фронтом против, когда мир стоял на грани ядерной войны и только посредническая деятельность Польши и Израиля («поляки с евреями всех заболтают») привела хоть к какому-то спаду напряженности, разделению и размежеванию, сделала чуть было не начавшуюся «горячую» войну «холодной» — вот тогда и разорвались почти окончательно все контакты: Штаты привычно начали строить вокруг нас «железный занавес», даже интернет разорвали на разные сегменты, но… Но это оказался занавес вокруг них самих? Или вокруг нас? Никто толком этого не знает, все говорят, как им удобно, или как им хочется думать, но живем сами по себе без них, и живем нормально, и они живут без нас, и теперь даже почта только бумажная, только в открытом виде, за большие деньги, и идет письмо по два-три месяца…

Ей сейчас 73 года. Три года назад приезжал внук Пашка, он живет в горном Крыму и регулярно встречается с американцами во Франции на симпозиумах хирургов-кардиологов (там какая-то мутная история, его, вроде бы, хотят сделать агентом америкашкиного влияния, но наши компетентные органы в курсе, а он все же профессор и академик, потому, скорее всего, он делает америкашек агентами своего влияния, но это не мое дело и совсем не мои игры — он молод и полон сил, ему решать самому, что делать). И по его просьбе передавали письмо и фотографии.

Доча живет во Флориде, у нее свое издательство, но работают в нем уже ее дети и внуки. На фото она в инвалидной коляске и выглядит ненамного моложе, чем я — все же с медициной у америкашек швах. Интересовалась моим фото и здоровьем, интересовалась здоровьем тогда уже покойной моей жены, делами своей сестры — а младшая моя дочка тоже академик меднаук, реабилитолог, спрашивала, доплыл ли я до Одессы и сбрил ли я бороду.

Бороду я, конечно, срезал, такой зарок давал, но срезал в условиях — не приведи Господи! Это в 2018-м в апреле, когда в Киеве после нового года начались уличные бои и армия Новороссии не успевала прийти на помощь, когда после двухмесячных боев укрофаши поняли, что город им не взять, и взорвали плотины по Днепру, и город смывало высокой паводковой водой в прямом смысле этого слова.

тогда был в Харькове у друзей, и бросил все, даже отпуск на работе не успел взять, прибился к команде харьковских добровольцев-спасателей простым водилой, и через воюющую Полтавскую область вслед за наступающей армией Новороссии примчался в Киев, спасать тех, кого еще можно было спасать. Да, и бороду срезал, и на оставшихся стенах двух этажей мариинского дворца срезанной бородой написал «Дошли».

Но улицы — реки, и дворы — болота, но плавающие трупы и мирных жителей, и ополченцев, и укрофашей, стариков и детей… Мне потом лет десять этот ужас по ночам снился…

Ну и отписал дочке хоть и вежливо, но не стесняясь в подробностях. И про Киев с бородой, и про жену свою, и про младшую дочь с мировым именем, и про себя, пенсионера и спортсмена (я тогда как раз мастера парусного спорта получил — не столько за спорт, я к тому времени уже лет семь в дальние одиночные походы не ходил, сколько как дань уважения долгожителю, но все же). Больше от нее писем не было, только на словах передали, что копит деньги, чтоб приехать повидаться. Вот с тех пор два раза в месяц я и езжу сюда, в аэропорт, подняться на обзорную площадку и посмотреть на прилетевших из Штатов пассажиров.

Вот и сейчас, подъехали, авторизовался как пенсионер с коммуникатора, открылся шлагбаум на пандус, подъехали к корпусу встречи прилетающих пассажиров, въехали на верхнюю «накрышную» площадку. Стою, опираясь на перила под стеклянным козырьком, с одной стороны борт «Рысака», с другой стеклянная стенка обзорной площадки, но вдоль перил гуляет ветер. Водитель сразу вызвался сбегать за горячим чаем, насильно карточку платежную ему дал. Смотрю.

Вот серая громада двухэтажного «Боинга» появилась со стороны ВПП: катится в гору, гасит скорость за счет плавного подъема, но, видно, все же покрытие подгуляло, или у него с тормозными что-то не то, как-то на 2–3 градуса боком идет, или его заносит, или у меня со зрением что-то не в порядке. Сердце забилось учащенно…

Нет, нормально остановился, подъехал буксировщик, за переднее шасси подцепил жестким галстуком (или как оно у летунов называется), подтянул к причальному пандусу. Вот из пандуса выехал траповый автомобиль, тянет гибкую трубу трапа, на верхней ступеньке трапа — человек 5–6, солдатики, очевидно, погранцы, таможня и антитеррор. Открылся люк, бойцы запрыгнули внутрь. Аж душно стало…

Нет, все нормально, бойцы вернулись обратно в траповую трубу, трубу подали еще ближе к корпусу, через верхнюю полупрозрачную стенку трубы видно, как пошли пассажиры.

Все, теперь на другую сторону, смотреть в стеклянную стенку: после прохождения таможенного контроля все прилетающие вот как раз под этим стеклянным куполом забирают свой багаж с кругового эскалатора. Можно, конечно, как положено спуститься вниз, но стоять и рассматривать лица… Мне спокойней и привычней всех осмотреть сверху, не привлекая к себе внимания. А если будет там моя доченька — как же я свою родную кровиночку не узнаю? — то тогда по пандусу на автомобиле и съехать недолго, и сразу к дверям, и от дверей подобрать.

Вот выходят пассажиры — много их в двухэтажнике помещается. Вот одна инвалидная коляска, но в ней слишком толстый и слишком молодой, вот вторая — мулатка или негритянка, вот третья — Боже, а руки-то какие тонкие, худые! И волосы уже совсем седые…

…

Да, а в Одессу из Седово я таки дошел в одиночку под парусом. Было это в 2025-м, аккурат как раз в том году, в котором должен был пойти на пенсию. Правда дочки в Одессе я тогда уже не застал…