НА ВЫСОТАХ ТВОИХ
Как пали сильные на брани!
Сражен Ионафан на высотах твоих.
Плач Давида
23 декабря
Во второй половине дня 23 декабря произошли три события, на первый взгляд не связанные между собой и разделенные расстоянием в три тысячи миль. Одним из них стал телефонный звонок по секретной линии связи президента Соединенных Штатов премьер-министру Канады; разговор продолжался около часа и был тяжелым. Вторым событием был официальный прием, устроенный генерал-губернатором ее величества королевы в его резиденции в Оттаве. Третьим оказалось прибытие корабля в порт Ванкувера на Западном побережье Канады.
Сначала состоялся телефонный разговор: звонил президент Соединенных Штатов из своего кабинета в Белом доме, ответил на звонок премьер-министр Канады в канцелярии Восточного блока на Парламентском холме.
Следующим по времени было прибытие в Ванкувер теплохода «Вастервик» водоизмещением в 10 тыс. тонн, либерийской приписки, под командованием капитана и судовладельца Сигурда Яабека, норвежца по национальности. Судно пришвартовалось к причалу Ла-Пуент в гавани на южной стороне залива Бэррард в три часа дня.
Часом позже в Оттаве, где был уже вечер из-за трехчасовой разницы в поясном времени, первые гости начали прибывать на прием в резиденцию генерал-губернатора. Прием давался по случаю кануна Рождества, и гостей было мало: только члены правительства и их жены.
Лишь двое гостей — сам премьер-министр и государственный секретарь по иностранным делам — были осведомлены о звонке президента США, но никто из них никогда не слышал о теплоходе «Вастервик», да, по логике вещей, они и не могли о нем слышать.
И все-таки этим трем событиям было суждено переплестись самым невероятным и непостижимым образом, подобно тому как небесные тела сталкиваются иной раз на своих орбитах, производя ослепительную вспышку.
Премьер-министр
1
Ночь в Оттаве была морозной, тяжелые тучи над городом предвещали утром снегопад. Как предсказывали синоптики, Рождество в столице в этом году ожидалось снежным.
Сидя на заднем сиденье черного «олдсмобиля», жена премьера Маргарет Хауден дотронулась до руки мужа и сказала:
— Джими, у тебя усталый вид.
Достопочтенный Джеймс Маккаллем Хауден, доктор философии и права, член парламента и премьер-министр Канады, сидел смежив веки, наслаждаясь теплом в салоне машины. Услышав голос жены, он открыл глаза.
— Ничего подобного,— ответил он (в любое время суток премьер терпеть не мог признаваться в усталости),— просто немного расслабился. Последние двое суток...— Он запнулся, взглянув на широкую спину шофера. Стекло между ними было поднято, но даже при этом не мешало быть осторожным.
Свет снаружи упал на стекло, позволив ему увидеть в нем свое отражение: тяжелое лицо, чем-то напоминающее хищную птицу, с орлиным носом и вытянутым вперед подбородком.
Жена, сидевшая рядом, шутливо заметила:
— Перестань глядеться в стекло, у тебя могут появиться признаки... как его... Как психиатры называют эту болезнь?
— Нарциссизм.— Муж улыбнулся, прищурив глаза с тяжелыми веками.— Я страдаю этой болезнью уже много лет. У политиков она стала вообще профессиональным заболеванием.
Посмеявшись, они помолчали, затем заговорили снова, на этот раз серьезно.
— Что-то случилось, не так ли? Вероятно, что-то серьезное? — тихо спросила Маргарет. Она повернулась к мужу всем телом с тревожным выражением на лице. Премьер, погруженный в раздумья, не преминул отметить классически правильные черты ее лица. Она все еще чертовски привлекательная женщина, подумал он, недаром, когда мы вместе входим в комнату, все взоры обращены к ней.
— Да, случилось.— На мгновение им овладело искушение поделиться новостями с Маргарет, рассказать о том, что произошло, о начале секретных переговоров два дня назад и новом звонке президента сегодня днем, затем решил: разговор не ко времени.
Маргарет продолжала:
— Последнее время столько всего происходит, что я уже не помню, когда мы с тобой оставались наедине.
— Знаю.— Он протянул руку и сжал ей пальцы. Теплота этого жеста растопила лед ее сдержанности, и слова хлынули потоком:
— А стоит ли того все это? Тебе еще не надоело? — Маргарет говорила быстро, зная, что между их домом и резиденцией генерал-губернатора несколько минут езды, поэтому ей хотелось скорее высказать все, что лежало у нее на сердце,— как только поездка закончится, исчезнут теплота и сердечная близость между ними.— Мы живем вместе уже сорок два года, Джими, и большую часть времени провели врозь. Нам осталось не так уж много...
— Тебе пришлось нелегко со мной, я знаю.— Голос звучал спокойно и искренне, он был тронут ее словами.
— Нет, не всегда,— сказала она с оттенком сомнения: тема была скользкой, они редко беседовали о чем-либо подобном.
— У нас еще будет время, обещаю тебе. Если дела пойдут...— Он смолк, вспомнив о непредсказуемости будущего, приоткрывшегося в последние дни.— Мне предстоит совершить еще одно дело, может быть, величайшее дело всей моей жизни.
Она вынула свои пальцы из его руки.
— Почему совершить его должен именно ты?
Ответить на такой вопрос было затруднительно. Даже Маргарет, поверенной большинства его мыслей, он не мог высказать свою внутреннюю убежденность: другого такого, как он, не найдется; нет никого, равного ему по положению, интеллекту и прозорливости, кто мог бы осуществить его грандиозные планы.
— Так почему же ты? — повторила вопрос Маргарет.
Автомобиль въехал в усадьбу генерал-губернаторского дома. Шины зашуршали по гравию; мимо окон машины, по обеим сторонам, замелькали деревья парка, сливавшиеся во мраке в одну темную массу.
На какое-то мгновение он почувствовал себя виноватым перед Маргарет. Она довольно терпимо относилась к его политической карьере, хотя и без особого одобрения, и он давно уже понял, что Маргарет живет надеждой на завершение им политических дел — тогда они опять сблизятся, как было в прежние годы.
С другой стороны, он был ей неплохим мужем. В его жизни не было других женщин... кроме одной, но это было давно. Любовная связь длилась не больше года, потом он решительно прервал ее, опасаясь, что она может поставить под угрозу его семейную жизнь. Но до сих пор чувство вины не покидало его... вместе со страхом, что Маргарет когда-нибудь узнает правду.
— Мы поговорим позже, когда вернемся домой с приема,— сказал он обнадеживающе.
Машина остановилась, шофер открыл дверцу со стороны дома.
