про демонстрировав при этом розовый треугольник язычка и белоснежные зубы.

«Похоже, он говорит что-то весьма обыкновенное, — подумала Мери. — „Как поживаете?“ или „Не правда ли, прекрасная погода?“» — Но кот определенно ожидал ответа, и потому она произнесла:

— Как поживаете? Меня зовут Мери Смит. А вас?

Кот не отвечал. Конечно, он был занят более важным делом. Он повернулся к Мери спиной, вежливо задрал хвост и направился по тропинке дальше в лес. Он поступил так не для того, чтобы избавиться от нее, наоборот, он приглашал ее следовать за ним.

Мери, счастливая, что нашла компанию там, где меньше всего этого ожидала, пошла за ним, даже не пытаясь его погладить. Он точно знал, куда идет, и поскольку он был занят важным делом, обращаться с ним, как с обыкновенной кошкой, значило нанести ему оскорбление.

Тут, наконец, кот свернул с тропинки, проскользнул под низкими ветвями кустарника и вспрыгнул на упавший ствол дуба. Он балансировал на нем, глядя, как Мери с большим трудом продирается сквозь кусты.

Она добралась до веток дуба. Кот не двигался и спокойно ждал.

И Мери вскрикнула от изумления и восторга. За кустами, в тайном уголке, в убежище из бурелома росли цветы, каких она никогда раньше не видала.

Листья, собранные в тугие розетки, были необычайного голубовато-зеленого цвета, все в пятнышках, как лягушки, а над ними на плотных стеблях висели цветы, соцветия грациозных лиловых колокольчиков, внутри посверкивающих серебром, с пестиками, как длинные язычки золотистого пламени, высовывающимися из ярких венчиков.

Мери оперлась коленом о поваленный ствол и уставилась на цветы. Рядом с ней, покачивая черным хвостом и глядя на нее зелеными глазами, устроился маленький черный кот.

Глава II ЧТО ТАКОЕ, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ…

Маленький кот, как всегда величественный, шел за Мери по пятам всю дорогу домой, а она несла в руке странный лиловый цветок, который нашла в лесу.

В дом она вошла через черный ход. Дверь прачечной была заперта, а это наверняка означало, что миссис Бэнкс и Нэнси вернулись в деревню. Но старый Зеведей был в кладовой. Он сидел на ларе, зажав между колен старое, облупленное ведро, в котором он энергично мешал палкой густое, дымящееся варево. На нем была все та же ужасная шляпа.

Он взглянул на Мери из-под полей шляпы. Мери, памятуя о сломанной хризантеме, немного нервно подошла к нему и протянула лиловый цветок.

— Простите, вы не знаете, что это такое? — спросила она нерешительно. — Я нашла это в лесу. Я раньше никогда таких не видела.

Зеведей уставился на нее горящими глазами. Похоже, он не затаил на нее зла из-за сломанного цветка. Он хмыкнул и сказал:

— Ага! Он и должен расти в лесу, где же еще? Хотя уже много лет он не попадался мне на глаза. Где ты его взяла?

— Недалеко от тропинки. На самом деле, его нашел кот.

— Кот? — повторил Зеведей. — А, этот.

Кот равнодушно взглянул на него и начал умываться.

— Как его зовут? — спросила Мери.

— Кота? Или цветок?

— Ну… Обоих, я думаю.

Старый Зеведей снова занялся содержимым ведра.

— Он, этот кот, не часто приходит в дом. Он, в общем-то, не из этого дома; он просто приходит иногда, прямо из леса. Я зову его Тиб.

— Тиб, — произнесла Мери, пробуя имя на вкус.

Кот на минутку перестал умываться, бросил на нее взгляд, а потом снова занялся вылизыванием уха.

— Их тут двое, — сказал Зеведей. — Черный и серый. Но одного размера, и глаза одинаковые, похожи, как две горошины. Я их называю Тиб и Гип.

— Серого я не видала.

— Наверно, он отправился в деревню, — предположил Зеведей. — Так кошки и поступают, выбирают себе хороший дом и селятся там, и оттуда их уже не выгонишь. Я видел обоих на прошлой неделе, сидят рядком на стене пасторского дома в темноте, как пара ушастых кумушек.

— Ушастых кого?

— Я так церковных сов называю. Сов-сипух. Сдается мне, что они близнецы. Тиб и Гип я их зову.

Мери поглядела на Тиба. Он кончил умываться и сидел совершенно неподвижно, наблюдая за ней. Его глаза казались еще зеленее.

— Надеюсь, он останется здесь, — сказала она. — Ты ведь останешься со мной, Тиб? Они же не пасторские, так ведь, Зеведей? Может, мне пойти и попросить…

— Кошки не бывают чьи-то, — заметил Зеведей. — Они ходят туда, куда хотят. Гип предпочитает теплую пасторскую кухню, а этот черненький — он часто теперь охотится здесь в саду. Может, он и останется, если у него нашлась компания.

— А как же Конфуций? Мисс Маршбенкс утверждает, что он не любит кошек.

Зеведей издал пронзительный смешок, будто из его легких вырвался свист, похожий на ветер в далеком лесу.

— Все, что собака может, это посмотреть на кошку. А кот Тиб, мне сдается, может смотреть на короля.

— Ну, если он останется, мы с ним можем завтра пойти и поискать Гипа, — решила Мери. — Тоже будет занятие — хорошо бы так и сделать. Мне кажется, он отлично умеет находить разные вещи. А название цветка вы мне скажете?

Зеведей копался палкой в ведре. Он снова хмыкнул.

— Первый раз пошла в лес и сразу же нашла. Помню, папаша рассказывал мне, как люди отправлялись за ним в самую глубь леса вокруг Красной Усадьбы; в давние годы это было, когда аптекари, доктора и им подобные еще не узнали все про каждый кустик, тогда деревенский люд сам готовил себе лекарства. — Он кивнул на стебель с цветами. — Ага, вот он, редкость-то какая, хоть и искали его повсюду. Есть только одно место, говаривали, где он растет, и цветет он только раз в семь лет.

Мери в изумлении уставилась на него.

— Только раз в семь лет?

— Ага. Вот он редкий какой.

— А на что… на что люди использовали его? — спросила Мери.

Старый Зеведей покачал головой и снова занялся ведром.

— Сила и власть — но какие, сказать не могу. Шел слух, что в нем есть магия.

— Магия?

— Это все сказки, деревенские сказки, — сказал Зеведей. — А цветок, он-то есть в книгах, похожий такой, с длиннющим именем, в твою руку, и все по-иностранному. Но из-за того, что он цветет раз в семь лет, да еще тогда, когда все другие цветы уже поумирали, невежественный люд называл его волшебным. Говорили, что в стародавние дни ведьмы искали его в отрогах Черных Гор, в тех местах, где раньше жили люди, а теперь нет ничего, кроме прудов, полных воды.

Эти слова звучали странно в такой чистой и обыкновенной кладовой, полной ярких пачек стирального порошка и стопок алюминиевых кастрюлек на полках, освещенной бледными лучами солнца, падающими на чисто вымытый пол.

Мери уставилась на цветы, гроздью висящие на крепком стебле, от легкого дуновения воздуха лиловые головки качались, а золотые язычки шевелились в