— Хорошо.

Жаль, конечно, проститься с мыслью, что после года учебы ты завтра-послезавтра будешь дома, но Шура прежде всего комсомолка. Кроме того, она — ударница. И еще: план дорожного строительства по краю выполнен на какой-нибудь десяток процентов, а уж от колхозов к элеваторам, по кочкам, по ухабам, застревая на мостах и в ямах, ломая колеса, пошли первые подводы нового хлеба.

Вот почему Шура только вздохнула, а в следующий момент голова ее была уже заполнена думами о предстоящей работе.

Прорыв в дорожном строительстве был явно катастрофический, лечить его нужно было исключительно ударными, быстрыми темпами.

В Крайдортрансе, куда Шура приехала из Батайска, в тот же день, когда сказала «хорошо», ее заняли ровно один час: путевка, деньги, пятнадцатиминутный инструктаж-лекция. Ей достался Отрадненский район.

Можно было испугаться: план дорожного строительства к ее приезду был выполнен на ноль целых и семь десятых. Но Шура не испугалась. Она, маленькая, смуглая, с черными семнадцати летними, блестевшими негодованием глазами, ворвалась в райком партии и комсомола и в райисполком, внося с собой свежую струю воздуха.

— Да ты постой, не спеши, — пытался было задержать бурный натиск Черкасовой секретарь райкома комсомола. — Ты же знаешь, мы сейчас заняты прополкой, готовимся к уборке…

И этих слов было достаточно, чтобы понять причину дорожного прорыва.

Жаловался заведующий дорожным отделом РИК'а, жаловался дортехник: нет им помощи, нет внимания дорогам.

И Шура сказала секретарю:

— Довольно, довольно. Нечего плакать. Нужно выполнять план. Чтоб было все в порядке. Понятно? Знаем, как вы и прополку ведете. Орден сорняка не я же имею? Давай комсомольцев. Собирай собрания. Назначай субботники.

И слова были, как куски гранита в движении, крепкие и стремительные.

Тогда секретарь Пуриков созвал расширенное бюро. Вынесли боевое решение: всемерно укрепить, развить, помочь, обрушиться субботниками на прорыв. Ну, а потом оказалось, что решение было ложно боевым…

Шуре Черкасовой хотелось быть пилотом. Она окончила семилетку, училась в фабзавуче. Случай для исполнения желания наступал: шел набор в батайскую летную школу.

— Кто? Черкасова? Шура? О, эта полетит! — так отозвались в райкоме комсомола о Шуре, когда называли кандидатов в авиашколу, и ей, комсомолке, путевка была вручена в первую очередь.

Все комиссии Шура прошла свободно, приняли. Прежде чем сесть на самолет, она изрядно, как и все курсанты, подковалась теорией. Потом начались полеты. Цель приближалась.

Но не всегда, конечно, полностью исполняются человеческие желания. Случилась это и с Шурой. Говорят: работать, как часы. Так в особенности должен работать организм пилота. И вот какой-то кусочек мозга, управляющий движениями человека, оказался у Шуры неприспособленным к управлению самолетом, чем, может быть, и десятку других не менее сложных работ. Вначале, как будто, все шло гладко, но встретилось одно из упражнений, и Шура не осилила его.

Пришлось отступить. Но недалеко. Шура осталась в школе. Она перешла на техническое отделение. Она должна стать авиационным техником.

Знаете ли вы, что такое плейнер, грейдер?

Шура их не видела, ничего о них не слышала. Даже с трактором у нее было шапочное знакомство. А вот пришлось ей на дорогах Отрадненского района не только управлять всеми этими машинами, но и учить других, но и ремонтировать машины, самой, без посторонней помощи.

Кусочек мозга, отказавшийся с предельной четкостью управлять самолетом, бесподобно управлял другими машинами, управлял и самой сложной из них — человеком.

Эта маленькая, черненькая девушка командовала взрослыми мужчинами, и они покорно слушались ее. И работа шла быстрей и повышалось качество ее, а работающие приобретали опыт.

Людей нехватало, квалифицированных тем более. И Шура садилась на трактор, хваталась за плуг, за плейнер, грейдер, катки. Руководя другими, она сама вспахивала, профилировала, укатывала и набрасывала щебень.

— Новому урожаю — новые дороги! Этот лозунг был ее знаменем.

Когда намечался прорыв в людях, тягле, она мчалась в район, в МТС, ругалась, требовала, обвиняла.

Однажды утром, после особенно ударной ночной работы, Шура зашла в РИК.

— А, Черкасова! — весело встретил ее дорожный техник. — Ну-ка признавайся: от кого это ты алименты получаешь?

Шура сердито взглянула на техника красными от бессонницы глазами, хотела обозлиться на неуместную шутку, но махнула рукой.

— Не скажешь? Так слушай! Ты, брат, имеешь право получить полтораста целковых.

— Ладно, шутить после будем.

— Кроме шуток! Вчера на заседании штаба тебя премировали. Сто пятьдесят рублей, как одна копейка!

Шура протянула руку и сказала:

— Ага! Здорово! Давай-ка их сюда, как раз мои все кончились…

А через несколько дней Шура уезжала. Она ехала десятки километров по новой дороге. Дорога была прямая, как солнечный луч, она сверкала свежим гравием на ней не трясло, не подбрасывало. Эту дорогу строила она, Шура Черкасова, курсантка-техник первой авиашколы ГВФ.

Ив. Сагайдак Я расскажу тебе о том ли