каждым днем усиливалось. Уже появились английские миноносцы, на внешний рейд заходили 3 французские канонерки, где-то поблизости находились крейсеры «Кагул» и «Память Меркурия» под андреевским флагом. А тут еще эти шифрованные радиоперехваты... Они таили в себе что-то неразгаданное, вселяли тревогу...

Доклад Кривошеева обсуждался 15 мая на объединенном заседании губкома партии и губисполкома. Заседание, в котором участвовали Ян Гамарник, Иван Клименко, Елена Соколовская и другие ответственные работники, одобрило предложения окрвоенкома о назначении военным руководителем морской обороны Черноморского побережья бывшего контр-адмирала в дореволюционном флоте А. В. Немитца, о подчинении ему всех портов, входящих в Одесский военный округ, о создании экипажа сводных морских команд флота для охраны Одессы, об установке на побережье орудий, снятых с военных кораблей.

Мероприятия губкома партии и губисполкома не встречали поддержки у командующего Советским Черноморским флотом Шейковского и при его влиянии они долго не решались в Морском управлении штаба Народного комиссариата по военным делам УССР. Создавались различные комиссии, организовывались проверки, составлялись акты, а дело стояло на месте.

Одна из комиссий, побывавшая в Одессе в конце мая, донесла в центр: «Одесский окрвоенком самостоятельно подчинил себе все порты, входящие в его округ, и назначил военно-морским руководителем бывшего контр-адмирала и командующего Черноморским флотом Немитца, что сильно затрудняет работу центра» ^{6}.

Против назначения Немитца на пост руководителя военно-морской обороной одесского побережья настойчиво возражал Шейковский. Прибыв в Одессу из Николаева, где находился его штаб, Шейковский долго доказывал сначала Кривошееву, а потом в губкоме партии — Гамарнику, что Немитцу нельзя доверять такой высокий пост, что он может в самый ответственный период изменить, перейти на службу к деникинцам.

— Почему вы не доверяете Александру Васильевичу, на чем основаны ваши подозрения?— спросил Гамарник Шейковского, когда тот, выходя из себя, заявил, что Немитца надо немедленно отстранить от руководства.

— Он царский адмирал, идейно навсегда связанный со своим классом,— ответил Шейковский.

— Этого недостаточно для обвинения,— возражал Гамарник. Вы ведь тоже капитан 1-го ранга царского флота, но вам же Советская власть доверяет?

Шейковский растерялся, сказал на прощание:

— Смотрите сами, но я вас предупреждаю от чистого сердца. Подумайте, взвесьте все, чтобы потом не пришлось сожалеть.

Много усилий приложил Кривошеев — сам бывший военный моряк — для организации экипажа сводных морских команд флота. Он держал под своим контролем комплектование экипажа личным составом, внимательно следил за тем, чтобы в морские команды не попали случайные люди. Но вот уже экипаж создан, подобраны командиры и политкомы команд, начато обучение. Оружия на месте изыскать не удалось, запросили штаб Реввоенсовета республики, послали официальное требование на 1500 винтовок, 300 тыс. патронов и 10 пулеметов. Долго не было никакого сообщения, наконец, пришел ответ: «Отказать. Одесского экипажа не существует. Начморупр Бутаков»^{7}.

Иностранные морские пираты все более наглели. Их крейсеры и миноносцы подолгу стояли на внешнем рейде. Хотя блокада формально не была объявлена, антантовские корабли контролировали все входящие в Одесский порт суда. Кривошеев поставил перед Морским управлением вопрос о захвате или обстреле из береговых батарей иностранных военных кораблей. Ответ на этот раз приходит быстро: рекомендуется повести на иностранных кораблях пропаганду и добиться поднятия на них красных флагов. На просьбу окрвоенкома прислать в Одессу несколько 12-дюймовых орудий пришел снова отрицательный ответ. Кривошееву разъяснялось, что для дальнобойных орудий нужны бетонированные площадки да и сами орудия надо перевозить из Кронштадта. Когда губком партии поддержал требование Кривошеева о необходимости доставить в Одессу дальнобойные орудия, было получено разъяснение, что Одесса — «открытый порт и не имеется возможности защищать его от обстрела с моря»^{8}.

Почему же все начинания и просьбы партийных и военных органов Одессы по укреплению обороны Черноморского побережья не получали поддержки в Морском управлении Народного комиссариата по военным делам УССР? На этот вопрос ответа в Одессе дать никто не мог. В таких условиях ничего не оставалось, как направить знающего и авторитетного человека в центр. После обсуждения ряда кандидатур губком партии остановился на А. В. Немитце.

23 июня 1919 г. А. В. Немитц выехал в Москву. Время было трудное. Нередко военные специалисты изменяли тогда Советской власти, что не могло не вызвать недоверия к ним. На этой почве часто происходили конфликты и трения, иногда чрезмерным подозрением отталкивались честные специалисты военного дела. Партия, В. И. Ленин нередко поправляли те партийные организации, которые брали неверный тон по отношению к военспецам, устраняли помехи на пути их привлечения к работе в Красной Армии. Была и другая крайность, против которой партия тоже вела борьбу. Известно, что Троцкий слепо доверял старым военным специалистам, среди которых были люди ненадежные и явные предатели. На институт военных комиссаров, введенный по инициативе В. И. Ленина, и возлагалась одна из задач — неослабный партийно-политический контроль за работой военных специалистов.

Немитц ехал с докладом о состоянии обороны Черноморского побережья. Ему поручалось добиться утверждения одобренного губкомом партии плана обороны одесского побережья и доложить в Москве, что Морское управление Народного комиссариата по военным делам УССР по непонятным причинам чинит препятствия, не помогает провести укрепление обороны побережья Черного моря. Как то его встретят в Москве, как отнесутся к жалобам бывшего царского адмирала на такой авторитетный советский орган как Морское управление Народного комиссариата по военным делам республики? Поверят ли в искренность его стремлений сделать как можно больше, чтобы обезопасить морские границы Украины? «Капитан I ранга Александр Иванович Шейковский хороший знаток военно-морского дела. Чем же он руководствуется, отвергая все наши предложения?»— недоумевал Немитц.

Эти мысли не покидали его всю дорогу, а длилась она целую неделю. Немитц вез с собой письмо главнокомандующему вооруженными силами РСФСР И. И. Вацетису от члена Реввоенсовета XII армии С. И. Аралова.

В письме Аралов просил главкома принять для доклада военного руководителя Морской