поможет семейному бюджету. Лучше бы с внучкой сидела…
Паршивый оказался день. У соседки - наемной продавщицы, студентки - срезали поясную сумку с дневной выручкой. Она ревела - еще бы, ей теперь полгода бесплатно работать. Латышев часто встречал здесь плачущих женщин: украли, кинули, развели… Женщин он особенно жалел - наивных, которые не понимали, куда суются. Потому никогда не брал на рынок жену, хотя она была бы рада ему помогать.
И когда он собирался запирать контейнер (сосед уже уехал), а толпа давно схлынула, к Латышеву подкатил мужичок в засаленном петушке и потертой куртке. Мелкий такой, суетливый. И с желанием похмелиться на лице.
- Слышь, парень, купи у меня кой-что, - мужичок заглянул в лицо снизу вверх, по-собачьи. Но Латышеву почему-то померещилась странная хитринка у него в глазах.
- Вали отсюда, - огрызнулся Латышев. - Достали…
- Я серьезно. Во, погляди, - он полез в карман, в котором зазвенели монеты (Латышев уже и забыл, что деньги могут быть не только бумажными), и выудил юбилейный советский рубль. - Во, сто двадцать лет со дня рождения Горького!
- Потрясно. Даже доллара не дам.
- Погоди. Это не простой рубль, а неразменный. Можешь его хоть тыщу раз продать, а он обратно к тебе вернется. А стоит он три бакса. Вот и считай…
- Три бакса он не стоит, - Латышев вдруг развеселился. - И что же ты за него хочешь, пропащий бес?
- Не, я не бес. Пропащий - это ты верно заметил. Но не бес. А хочу всего ничего - пятьдесят баксов.
- И много ты за день неразменных рублей продаешь? - спросил Латышев, усмехаясь.
- За выходные - штук пять или шесть, если повезет.
- Неплохо. И где ты их берешь?
- Все честно, не думай. Знаешь, наверное: если в полночь выйти на перекресток и принести дохлого черного пса, то черт обменяет его на неразменный рубль.
- Да не может быть! - рассмеялся Латышев.
- Что ржешь? Знаешь, сколько тут собак вокруг рынка бродит? Вот я и наладил… обмен, так сказать. А чё? Душа уже пропала, чего теряться?
- Так ты мне его продашь, а он к тебе назад вернется? Так, что ли?
- Не, все честно. Я тебе дарю рубль, а ты мне - пятьдесят баксов. Никакой продажи.
- Договор дарения кровью не надо подписывать?
- Ни-ни… За все… уплочено. Так как? Возьмешь?
- Неа, - ответил Латышев. - Но идея интересная.
Это тебе не тушенка из стратегических запасов…
За квартал от поворота к дому образовался затор - проспект перекрыли вроде как из-за аварии. Машин было не много (суббота), потому, наверное, гаишники и не спешили. Латышев постоял немного в надежде, что объезжать не придется, и даже вышел поглядеть, что к чему. Надежда оказалась напрасной: посреди перекрестка толпились милицейские жигули и скорые, а на носилки грузили то, что соскребали с асфальта - похоже, тут взорвалась машина с изрядным числом пассажиров. Люди гибнут за металл? В последнее время это стало даже привычным… Латышев присвистнул и хотел вернуться к своей «копейке», как вдруг заметил припаркованную у перекрестка двадцать четвертую «Волгу», а возле нее - грузного человека в сером пальто и шляпе. Тот просто стоял и смотрел, опустив руки в карманы. Он ни во что не вмешивался. Он только наблюдал.
За квартал от поворота к дому образовался затор - проспект перекрыли вроде как из-за аварии. Машин было не много (суббота), потому, наверное, гаишники и не спешили. Латышев постоял немного в надежде, что объезжать не придется, и даже вышел поглядеть, что к чему. Надежда оказалась напрасной: посреди перекрестка толпились милицейские жигули и скорые, а на носилки грузили то, что соскребали с асфальта - похоже, тут взорвалась машина с изрядным числом пассажиров. Люди гибнут за металл? В последнее время это стало даже привычным… Латышев присвистнул и хотел вернуться к своей «копейке», как вдруг заметил припаркованную у перекрестка двадцать четвертую «Волгу», а возле нее - грузного человека в сером пальто и шляпе. Тот просто стоял и смотрел, опустив руки в карманы. Он ни во что не вмешивался. Он только наблюдал.
[1] Ж. Барбье и М. Карре, перевод П.И. Калашникова.
[2] Майк Науменко. «Гопники»: «Кто плюется как верблюд, кто смеется как козодой?»
[3] В 1984 году Генеральным секретарем ЦК КПСС был Константин Устинович Черненко.