режима Даезаэля, несварением желудка из-за нервотрепки…

Когда все Владетели, довольные и деловой, и развлекательной частями приема, разъехались, отец положил мне руку на плечо, улыбнулся и сказал:

Настоящая Крюк! Моя девочка! Горжусь тобой.

Это было лучшее, что я слышала от него за всю свою жизнь.

Однажды ночью я проснулась от того, что ко мне прикоснулись мокрые пряди волос. Губы мужа нежно прикоснулись к моей щеке.

— Извини, разбудил, — тихо сказал Ярослав, когда я сонно зашевелилась.

Я поднялась, хлопком зажгла лампы, во все глаза глядя на мужа.

— Ты вернулся? — спросила я дрожащим голосом. Пресветлые Боги, как же я по нему соскучилась! Как же соскучилась!

— Вернулся, — он стоял передо мной, полуобнаженный, с мокрыми распущенными волосами. На его теле прибавилось шрамов.

— Навсегда? — спросила я, робко протягивая к нему руку.

— Навсегда, — он взял мою ладошку в свою ладонь, шершавую и мозолистую от уздечки и меча. — Навсегда твой.

Мы уснули, прижавшись друг к другу. Ярослав положил руку на мой живот, в котором уже вовсю толкался наш ребенок.

В королевстве все хорошо. В домене все хорошо. У нас все хорошо.

И это просто замечательно!

Конец