земных,
Мне отвечал, тоску мою усилив,
Утиным криком и биеньем крыльев
Под ивами, где я под вечер брел,
Залечивая рану; в темный дол
Спускалась ночь, но горизонт был светел,
Закат сгорал, пока баюкал ветер
Кувшинки на безжизненных волнах,
Тяжелые кувшинки в камышах.
Час свиданий
Краснеет лунный диск почти впотьмах,
Туман дымится по низинам, пряча
Во мгле округу, песня лягушачья
Слышна в зеленых зыбких тростниках.
Кувшинки на воде спешат закрыться,
А призраки высоких тополей
Уходят вдаль, чем дальше — тем черней,
И светлякам в кустах давно не спится.
Тяжелокрылый, улетая прочь,
Бесшумный филин сумрак созерцает,
И в небе все отчетливей мерцает
Всходящая Венера. Это — Ночь.
Лунный свет
Твоя душа похожа на пейзаж,
Здесь маски бергамаскам строят глазки,
Здесь и поют, и пляшут, но не дашь
И медного гроша за эти пляски.
Напев их грустен, грустен он и тих,
Поют любовь, властительницу юных,
Но так, как будто счастье не для них,
И музыка, в лучах мерцая лунных,
Таких же грустных, как напев струны,
Укачивает птиц и усыпляет,
И рвется водомет на свет луны,
И падает на мрамор, и рыдает.
Шествие
В парчовой курточке зверек,
У ног ее мартышка скачет,
Пока она искусно прячет
В перчатку кружевной платок;
От напряжения краснея,
Шуршащих юбок чуткий страж,
Переступает черный паж,
Тяжелый шлейф неся за нею;
Мартышка с ревностью глядит
На груди пышные хозяйки,
Что возбуждают без утайки
Любой досужий аппетит;
А черный плут спешит украдкой
Шлейф приподнять чуть-чуть — и там
Увидеть то, что по ночам
Его терзает лихорадкой.
Ей все одно, что плутовство,
А что — слепое обожанье:
Идет, оставив без вниманья
Восторг зверинца своего.
«Вся грация и все уловки…»
Вся грация и все уловки,
Всё, что пленит в шестнадцать лет,
Любовь и нежность без рисовки —
С ней всё является на свет.
Очами ангела взирая,
Не взяв ни помысла в расчет,
Она внушает мысль о рае
Тому, кто поцелуя ждет.
Рукою, маленькой такою,
Что и колибри негде сесть,
Любое сердце за собою
Уводит, а куда — Бог весть!
Чуть что — к душе ее стремится
На помощь трезвый ум; она
Провидит все, что совершится,
И непорочна, и умна.
Сочувствие ни в грош не ставит,
И веселится без забот,
И, если верной музой станет,
Глядишь, до дружбы снизойдет,
А может быть, любовью страстной
Она поэта одарит,
Что под окном ее — несчастный! —
Тропу победную торит
И вечной песней без названья,
Фальшивых избегая нот,
Свои душевные страданья,
Как на духу, передает.
«Луною бледной…»
Луною бледной
Наполнен бор,
Листву победный
Озвучил хор.
О, гимн незримый!
Тебе — любимой…
В пруду — движенье
И волн извив,
И в отраженьи —
Дрожанье ив.
О, ветра слезы!
А нам — всё грезы…
Волною нежной
На дол и лес
Покой безбрежный
Плывет с небес.
О, звезд сиянье!
Пора желанья…
«Пьянь грязных кабаков, платанов дряхлый сброд…»
Пьянь грязных кабаков, платанов дряхлый сброд,
И чернота листвы, и лужи нечистот,
Разбитый омнибус, дрожащий в лихорадке,
Скребется брюхом по разъезженной брусчатке,
Вращая красным и зеленым фонарем,
Пока рабочий люд в свой клуб валит валом,
Из носогреек дым пуская в нос ажанам,
С крыш льет, по стенам слизь, потоком неустанным
Сквозь дыры в мостовой стекают цвель и муть —
И это путь мой в рай, мой ежедневный путь.
«Соломинкой в хлеву надежда золотится…»
Соломинкой в хлеву надежда золотится.
Пускай жужжит оса, бессильная в жару,
Да солнце светится сквозь пыльную дыру,
Облокотись на стол. Ну что, тебе не спится?
Печалится душа, но есть еще глоток
Колодезной воды. Пригубь и спи. Я рядом.
Я сон твой сторожу своим бессонным взглядом.
Что ты пробормотал? Как детский сон глубок!
Пробило полдень. Спи. Сударыня, не стоит
Входить: усталый мозг, как гулкий свод, удвоит
Беспечный звук шагов… О, этот женский шаг!
Пробило полдень. Пыль водой кроплю весь день я…
Надежда камешком, скатившимся в овраг,
Сверкнет… О, где же ты, осенних роз цветенье?
«Темней темноты…»
Темней темноты
В душе моей ныне.
Усните, мечты,
Прощайте, святыни!
Не вижу ни зги,
Все кануло в бездну —
Друзья и враги…
И сам я исчезну!
Как зыбку, меня
Качают с рожденья…
Ни ночи, ни дня —
Забвенье, забвенье!
«Из леса рог доносится, как стон…»
Из леса рог доносится, как стон,
Так по-сиротски, кажется, вздыхает,
И ластится к холму, и затихает,
А лай собачий ветром унесен.
Рог плачет с волчьим воем в унисон,
А солнце, опускаясь, полыхает,
И кажется, оно не отдыхает,
А умирает, вместе — смерть и сон.
И словно в