Таким образом секретарь Комиссии оклеветал молодого литератора.

Он предъявил суду заявление, подписанное им одним, и обманул суд, утверждая, что это заявление, порочащее личность и работу И.Бродского, одобрено большинством членов Комиссии. Так Е.Воеводин совершил подлог и лжесвидетельство.

Мы, молодые литераторы Ленинграда, не можем, не желаем и не будем поддерживать никаких отношений с этим морально нечистоплотным человеком, порочащим организацию ленинградских писателей, дискредитирующим в глазах литературной молодежи деятельность Союза писателей.

Я.Гордин, А.Александров, И.Ефимов, М.Рачко, Б.Иванов, В.Марамзин, Б.Ручкан, В.Губин, А.Шевелев, В.Халупович, Я.Длуголенский, Е.Калмановский, М.Данини, Г.Шеф, В.Соловьев, С.Вольф, А.Кушнер, М.Гордин, A.Битов, И.Петкевич, В.Бакинский, B.Воскобойников, Т.Галушко, Г.Глозман, О.Тарутин, Э.Зеленин, Г.Горбовский, Г.Плисецкий, Е.Кумпан, Л.Глебова, Л.Агеев, Е.Кучинский, Н.Королева (с оговоркой: "Согласна не со всеми положениями письма, но считаю, что после выступления на суде Е.Воеводин не может оставаться в Комиссии по работе с молодыми авторами"), А.Городницкий, М.Земская (с оговоркой: "Не имея собственных претензий к Е.Воеводину по отношению ко мне лично, присоединяюсь к заявлению в целом"), Е.Рейн, В.Щербаков, Р.Грачев, А.Зырин, Т.Калецкая, А.Леонов, Л.Штакельберг, Д.Бобышев, Н.Столинская, А.Вилин, А.Ставиская, И.Комарова".

Подписи под этим письмом собирали три дня в нашей комнатенке, в коммунальной квартире, ул. Разъезжая, дом 13. Помню, что в какой-то момент писатель Олег Базунов (брат Виктора Конецкого) позвонил и попросил снять его подпись. Один из подписавших, В.Щербаков, несколько лет спустя послал большой донос в обком комсомола, описывая вечер поэзии в Доме писателей, на котором выступал и Бродский, как сионистское сборище.

В статье Гордина есть такая фраза: "Ленинградский Секретариат писательской организации ни за что не хотел принимать наше письмо. Мы его подавали, нам его возвращали". Насколько я помню, возвращал письмо один из тогдашних секретарей Даниил Гранин. По поводу участия Гранина в деле Бродского мне впоследствии довелось напечатать небольшую заметку в нью-йоркской газете "Новое русское слово".

Письмо в редакцию НРС, 19 февраля 1988 г.

Еще о "Деле Бродского"

Уважаемый господин Редактор!

В номере НРСлова от 5 февраля 1988 года была помещена интересная статья Раисы Берг "Осторожный полулегал Даниил Гранин". Мне хотелось бы добавить несколько подробностей, касающихся участия Гранина в деле Бродского.

После ареста поэта в декабре 1963 года молодые литераторы Ленинграда пытались что-то предпринять, чтобы помочь товарищу. Несколько дней у меня дома толпился народ: обсуждали текст письма, спорили о том, к кому обратиться, собирали подписи. Наконец решили отвезти письмо с 30 (примерно) подписями Гранину. Он действительно умел прятаться в опасные моменты. Но мы отыскали его в Доме творчества в Комарове, дождались, когда он вернется с лыжной прогулки, пришли к нему в номер. "Ох, не хочется мне брать в руки это письмо", — сказал он, глядя на нас и криво усмехаясь. Но мы настояли. Все же он был ответственным за работу с молодыми писателями — к кому же еще нам было обращаться? Однако никакого хода этому письму не было дано. На следующий день он позвонил одному из трех делегатов, посетивших его, договорился о встрече где-то в сквере, пришел, по-заговорщически оглядываясь, сказал, что после некоторого раздумья он понял, что письмо может только повредить Бродскому, сунул письмо в руки собеседнику и быстро удалился.

Что нам оставалось делать? Те, у кого была постоянная служба, написали письма в газету "Вечерний Ленинград". (Про остальных бы ведь сказали, что тунеядцы защищают своего собрата.) Газета, естественно, дала "достойный ответ защитникам "окололитературного трутня"". В Москве в защиту Бродского выступали более влиятельные люди: Маршак, Чуковский, Лидия Чуковская. Нам стало известно, что в поисках поддержки они дошли до крупного партийного деятеля по фамилии Черноуцан. Тот обещал разобраться, но через несколько дней позвонил защитникам и сказал весьма недовольным тоном: "Что вы мне морочите голову? Я позвонил в Ленинград Даниилу Гранину, спросил, из-за чего там у них шум, что это еще за Бродский, и он мне без обиняков ответил: “Тунеядец”".

Но искусство Гранина-лицемера уже тогда было на весьма высоком уровне. Каким-то образом ему удалось сохранить репутацию либерала и отмежеваться от инициаторов дела Бродского — А.Прокофьева, отца и сына Воеводиных и других. Даже такой "энциклопедист" диссидентского движения, как Людмила Алексеева, пишет в своей отличной книге "История инакомыслия", что Гранин был "единственным в прежнем секретариате, взявшим сторону Бродского" (стр. 273). (Вообще "делу Бродского" не повезло в этой, в остальном необычайно емкой, достоверной и информативной книге: Бродский был арестован не "через месяц после свержения Хрущева", а за год до этого события, т.е. в конце 1963 года, и провел он в тюрьме и ссылке не несколько месяцев, а почти полтора года; неверно также, что "в зал пустили лишь Вигдорову и еще двух-трех его знакомых": примерно половина зала была заполнена друзьями или сочувствующими, что и создавало такое напряжение; были возгласы и в защиту Бродского: нескольких человек дружинники выволокли из зала; когда по распоряжению судьи дружинники двинулись в сторону Вигдоровой, чтобы отнять у нее стенограмму, стало ясно, что им придется продираться силой через весь ряд, — возможно, именно это заставило судью Савельеву отменить свое распоряжение.)

Наверное, у многих осталось в памяти, что во время исключения Солженицына Гранин (один из членов секретариата Союза писателей в те дни) был единственным, кто воздержался. И, наверно, не все знают, что на следующий же день, вернувшись в Ленинград, Гранин позвонил в Секретариат (в Москву) и изменил свой голос на "исключить". Раиса Берг абсолютно права, когда пишет, что Гранин — великий искусник в умении манипулировать историческими фактами. Похоже, он очень озабочен и своим местом в истории русской литературы. Он знает, что историки верят "документам". Запись в протоколе заседаний остается документом, а телефонный звонок, как правило, нигде не фиксируется. Поэтому-то так важны статьи-воспоминания, подобные статье Раисы Берг: они не дают "полулегалам" украсить лавровые венки, возлагаемые на них сегодняшним литературным начальством в Союзе, несколькими изящными терновыми шипами, до которых они так падки, когда опасность остается позади.

С уважением,

Игорь Ефимов.

Таким же запомнился Гранин Сергею Довлатову. В книгу