тебя міромъ, чтобы умѣть подѣйствовать на воображеніе дѣлового человѣка. Дальскій и въ маскарадѣ столько же остороженъ, какъ и у себя въ кабинетѣ. За тысячу верстъ онъ чуетъ просителя, и, не подавая ни малѣйшаго вида, умѣетъ отстранить его. Онъ такъ учтивъ, такъ привѣтливъ, такъ ласковъ, что душа рьется къ нему; а тутъ, глядь, и когти, которые не на шутку васъ задѣнутъ. Этотъ холодный человѣкъ имѣетъ, однакожъ, одну слабую сторону: онъ таетъ отъ лучей черныхъ глазъ княгини В***. Княгиня вдова, женщина свѣтская, тонкая, умная и не совсѣмъ молодая; но гордая! Ужасно гордая!.. Сундуки ея набиты процессами. Потеря этихъ процессовъ лишила бы ее той роскоши, безъ которой она не можетъ жить. Дальскій пользуется большимъ вліяніемъ у людей, отъ которыхъ теперь зависитъ судьба ея. Но, чѣмъ болѣе онъ напрашивается на благосклонное вниманіе княгини, тѣмъ далѣе она держитъ его отъ себя. Этою уловкой она раздражаетъ самолюбіе Дальскаго и каждою ласковою улыбкой покупаетъ у него ходатайство по новому процессу. Вѣроятно, послѣ резолюціи послѣдняго, княгиня, изъ благодарности, промѣняетъ свою княжескую мантію на графскую корону графа Т***. Этотъ графъ… Посмѣйся хорошенько насчетъ графа Т***; пророчь ему неудачу; назови его близорукимъ, и Дальскій будетъ слушать тебя, развѣся уши… Вотъ тебѣ канва; ты можешь выводить по ней любые узоры; успѣхъ или промахъ, дѣло въ твоихъ рукахъ.

— Вашъ очеркъ меня пугаетъ.

— Не теряй бодрости! Какъ ни уменъ и смѣтливъ Дальскій, самолюбіе и тонкая лесть помогутъ тебѣ сбить его съ толку. Но мнѣ ли учить тебя, какъ обмануть мужчину? Ты женщина: это твое ремесло.

— Благодарю, васъ, Алеко. Вы меня, ободряете!

— Еще одно слово, — сказалъ Н — нъ, — не говори на маскарадѣ никому «вы». Это противно закону. Для того и маска, чтобы уравнять сословія.

— Постараюсь держаться вашего… твоего правила…

Замѣтивъ робость' и замѣшательство незнакомки и чувствуя подъ тафтой неровное біеніе сердца, Н — нъ старался ободрить ее, успокоить и дать ей время собраться съ силами. Онъ указалъ ей на нѣкоторыхъ посѣтителей, изложилъ ихъ послужной списокъ, сношенія и отношенія, и прибавилъ: «Знакомство съ этими лицами можетъ пригодиться тебѣ при случаѣ». Пока Н — нъ рѣзкою своей кистью писалъ ей портреты нѣкоторыхъ проходящихъ, маска тяжело вздыхала.

— Ты бы должна скорѣй смѣяться надъ моей пестрою картиной, — сказалъ поэтъ съ нетерпѣніемъ, — боюсь, ты все перепутаешь.

— Не безпокойся. Придетъ пора, я буду смѣяться и шутить; увидишь.

— Посмотримъ, — сказалъ Н — нъ, — но пора къ дѣлу, время уходитъ. Смѣлѣй начинай, Дальскій приближается… Что же ты, оробѣла? Интригуй же меня!

Маска невнятно что-то пробормотала и потихоньку перекрестилась.

Н — нъ захохоталъ.

Толпа задерживала Дальскаго въ дверяхъ китайской комнаты.

— Бѣдный, какъ его прижали! — сказала маска пискливымъ голосомъ. — Ты не уйдешь отсюда.

Дальскій оборотился.

— Ты думаешь, Ьеаи тазрие, что мнѣ нельзя уйти? Почему?

— Ты ожидаешь, ищешь кого-то…

— Кого же?

— Одну особу, которую ты преслѣдуешь на всѣхъ балахъ, на всѣхъ гуляньяхъ.

— Я никого не преслѣдую.

— Отговорки! Я не разъ видѣла, какъ ты, задумчиво въ разсѣянности, слѣдилъ за нею.

— Гдѣ же мы встрѣчаемся съ тобой?

Маска замялась.

Н — нъ подхватилъ:

— Она увѣряла меня, что видитъ взсъ очень часто у Д — выхъ.

— Ты со мною разговаривала?

— О, нѣтъ! Тогда все твое вниманіе было обращено на другую.

— Такъ ты за мною присматриваешь?

— И очень!

— Для чего жъ?

— Чтобы лучше изучить тебя! Хотя ты очень скрытенъ, очень остороженъ, боишься, чтобы не проникли твоихъ замысловъ, однако, я ихъ угадала.

— Почему?

— Ты ненавидишь графа Т***.

Эти слова были сказаны Дальскому на ухо. Онъ изумился.

— Вы знаете, кто эта маска? — спросилъ онъ Н — на.

— Нѣтъ возможности узнать; она то пищитъ, то картавитъ, то шепелявитъ… Она все знаетъ, вездѣ была, наговорила мнѣ такихъ вещей… сущая колдунья. Не угодно ли вамъ самимъ попытаться узнать, кто она; можетъ быть, вамъ удастся лучше моего.

— Охотно! — сказалъ Дальскій. — Если маскѣ угодно подать мнѣ руку…

— О! я знаю, зачѣмъ ты хочешь со мною говорить.

— Зачѣмъ?

— Чтобы разспросить насчетъ ея.

— Плутовка! Кто же это она, которая, по твоему мнѣнію, тревожитъ мое сердце?

— Алина!

— Алина? Ммъ! Нѣтъ! Ты не отгадала… Что же эта Алина думаетъ про меня?

— Про тебя?.. Что ты ьъ нее влюбленъ.

— Въ самомъ дѣлѣ?.. И она вѣритъ въ мою любовь?

— Какъ каждая женщина.

— Такъ ты думаешь, что я могу…

— О, да, ты можешь!

— А мой соперникъ?.. Онъ мнѣ опасенъ?

— Тебѣ? Развѣ тебѣ, такъ же, какъ и ему, нужны очки, чтобъ ясно видѣть?

Дальскій окинулъ маску испытующимъ взглядомъ; онъ былъ въ недоумѣніи, догадывался и боялся ошибиться. Онъ подзывалъ нѣкоторыхъ знакомыхъ; маска каждаго называла; съ иными шутила; другихъ дразнила.

— А этого ты знаешь? — спросилъ Дальскій подводя ее къ графу Т***.

Маска дернула Дальскаго за руку, отворотилась, и, удаляясь отъ графа, сказала Дальскому голосомъ упрека:

— Какая неосторожность!

Дальскій остановился.

— Твое имя! Прошу тебя, скажи, кто ты!

— Угадай!

— Не смѣю. Но ты такъ мила, такъ снисходительна, что вѣрно не откажешь мнѣ въ счастіи увидѣть тебя безъ маски.

— Изволь.

— Мѣсто!

— Михайловскій театръ.

— День?

— Будущая среда.

— Знакъ?

— Во время антракта я уроню въ партеръ афишку.

— А я могу ли тебѣ ее вручить?

— Если ты меня узнаешь, почему же нѣтъ!..

— Постараюсь! Куда же ты? Поговори еще со мною… я еще не успѣлъ ничего сказать.

— Поздно.

— Позволь мнѣ проводить тебя до кареты.

— О, нѣтъ! Это противно законамъ маскарада.

— Я остаюсь. Гдѣ же твой кавалеръ?

— Вотъ онъ, — сказала маска, показывая на Н — на, который въ отдаленіи стоялъ всторожѣ.

— Ваша маска восхитительна, — сказалъ Дальскій, откланиваясь и передавая ее Н — ну.

— Я увѣренъ, что ничего любезнѣе вы здѣсь не встрѣчали… Ну, что? — спросилъ Н — нъ нетерпѣливо у маски, пройдя нѣсколько шаговъ въ молчаніи и осматриваясь.

— АлександръСергѣевичъ, не оставь-, те меня! Докончите начатое!

— Что вамъ еще надобно?

— Въ среду уговорите княгиню быть въ Михайловскомъ театрѣ, поѣзжайте къ ней въ ложу… и въ антрактѣ сбросьте афишку въ партеръ… я буду все видѣть. Вы обѣщаете?

— Извольте, — сказалъ Н — нъ, смѣясь отъ чистаго сердца. — Но и вы будете въ театрѣ?

— Только не для васъ; вы меня не увидите; ожидайте меня здѣсь у дверей на будущемъ маскарадѣ, и