большинстве признавали, что у Дантеса не было иного выхода. Сестра Натальи Николаевны, Александрина, одна из самых близких Пушкину людей, в середине февраля уже обедала в доме Геккеренов. Вересаев (1995), с. 459.

Летом 1837- го Дантес царит в русской колонии в Бадене, предводительствует мазуркой, смешит всех, и даже Андрей Карамзин пишет матери, что Дантес убедил его в своей невиновности, в том, что после своей свадьбы он не делал никаких шагов для сближения с Натальей Николаевной и что “второй вызов был как черепица, упавшая ему на голову”. Там же, с. 452.

Письма и дневники тех лет, являющиеся документальной основой любого исследования, переполнены именами. Но есть один важный участник драмы, чье имя встречается крайне редко. По вполне понятным причинам современники старались не упоминать впрямую имя императора. Даже Пушкин в письмах к жене чаще говорит про него тот, с тем, кое - кого.

Попробуем вкратце восстановить события, рисующие отношения между поэтом и царем.

Лето 1826 года. Пушкин освобожден из Михайловской ссылки. Но в какой форме это сделано ! Не письмом, извещающим о милости, не указом, а присылкой фельдъегеря. Ночью в Михайловское является из Пскова жандарм, приказывает немедленно собираться и ехать с ним. И сам Пушкин, и его друзья в Тригорском поначалу были уверены, что его увозят в Сибирь, вслед за декабристами. Вересаев (1995), т. 1, с. 294—295.

Вместо Сибири были милостивые и доверительные разговоры, обещания поддержки в литературной деятельности и знак небывалого монаршего благоволения — обещание стать впредь личным высочайшим цензором.

Однако все это обернулось постоянным надзором, усугубленным унизительной зависимостью и всеми тычками, которые только можно испытать в положении просителя.

Уже резолюция, наложенная венценосным цензором на “Бориса Годунова”, говорит о его вкусах и о мере подчинения дисциплине, которого ожидают от поэта. (Царь просил ни много ни мало “переделать в историческую повесть или роман наподобие Вальтера Скотта”. А. Карпов. Примечания ко 2- му тому : А. С. Пушкин. Избранные сочинения. М., 1978, с. 657.

)

1827 год — допросы по поводу стихотворения “Андрей Шенье”, за распространение которого один из читателей был приговорен к смертной казни. Д. Благой. Примечания к 1- му тому Избранных сочинений, с. 697.

1828 год — Пушкин просит разрешения присоединиться к армии на Кавказе — отказ ; просьба разрешить поехать в Париж — отказ. Наумов, с. 122.

Весь год — следствие по поводу “Гавриилиады”, опять страх Сибири, унизительные увертки (приписал авторство умершему князю Д. П. Горчакову), необходимость признаваться лично перед царем и просить прощения. Д. Благой,. 720.

1829 — поездка без разрешения на Кавказ и в действующую армию, последовавшие выговоры.

1830 — вынужден просить у Бенкендорфа “положительную характеристику”, а то родители невесты не соглашаются на брак.

1832 — просьба разрешить издавать газету — отказ.

1833 — возвращена рукопись “Медного всадника”, покрытая высочайше наложенными вопросительными знаками и вымарываниями. Там же, с. 728.

(Особенно не понравился бунт Евгения, который встал “пред горделивым истуканом” и, “зубы стиснув, пальцы сжав”, пригрозил строителю Петербурга возмездием.)

Начало 1834- го — все унижения, связанные с камер - юнкерством.

Позже, в том же году — письмо к жене вскрыто почтовой цензурой, передано царю, за чем следует новый нагоняй. Отчаянный вопль в дневнике : “... могу быть подданным, даже рабом, но холопом и шутом не буду и у Царя Небесного. Однако какая глубокая безнравственность в привычках нашего Правительства ! Полиция распечатывает письма мужа к жене и приносит их читать Царю (человеку благовоспитанному и честному), и Царь не стыдится в том признаться... Что ни говори, мудрено быть Самодержавным”. А. С. Пушкин. Дневники. Записки. СПб., 1995, с. 40. Далее — Дневник.

Лето 1834- го — попытка подать в отставку, что объявляется черной неблагодарностью. Пушкин был вынужден взять свое прошение назад, извиняться, а в письме к жене написал : “На днях я чуть было беды не сделал : с тем чуть было не побранился — и трухнул - то я, да и грустно стало. С этим поссорюсь — другого не наживу” Письма, с. 61.

.

Сохранилось около 700 писем Пушкина к разным адресатам. Больше всего писем к жене, на втором месте стоит Вяземский, а на третьем — Бенкендорф. Наумов, с. 120.

Жуковский, которому поручили разбирать переписку погибшего поэта, не удержался и написал Бенкендорфу : “Сердце мое сжималось при чтении... В ваших письмах нахожу выговоры за то, что Пушкин поехал в Москву, что Пушкин поехал в Арзрум. Но какое же это преступление ?.. Наконец, в одном из писем вашего сиятельства нахожу выговор за то, что Пушкин в некоторых обществах читал свою трагедию прежде, нежели она была одобрена. Да что это за преступление ? Кто из писателей не сообщает своим друзьям своих произведений для того, чтобы слышать их критику”. Там же, с. 236.

Но и Пушкин за десять лет не раз огорчал царя недопустимыми дерзостями. Ему высочайше предлагают переделать “Бориса Годунова” — он предпочитает лучше не печатать, потому что, видите ли, “не может переделывать раз написанное”. Там же, с. 120.

С “Медным всадником” — то же самое. Брат царя поздравляет его с камер - юнкерством, он отвечает : “Благодарю, ваше высочество : до сих пор все надо мною смеялись, вы первый меня поздравили”. Дневник (7 янв. 1834), с. 32.

В другом разговоре с цесаревичем называет всех Романовых “революционерами и уравнителями”. Там же (дек. 1834), с. 45—46.

При встрече не благодарит царя за милость. Мундир ненавидит, но когда все должны приехать на бал во фраках, приезжает в мундире. Там же (26 янв. 1834), с. 32.

Все просьбы об отставке — дерзость, вызывавшая протест даже у Жуковского.

САМОДЕРЖАВНЫЙ ДОН ЖУАН

С 1833 года в документах начинают попадаться сообщения об открытых ухаживаниях царя за Натальей Николаевной.

“Не кокетничай с царем”, — пишет Пушкин жене из Болдина в письме от 11 октября.

Запись в дневнике 1 января 1834 года : “Третьего дня я пожалован в камер - юнкеры (что довольно неприлично моим летам). ... Двору хотелось, чтобы Наталья Николаевна танцевала в Аничкове...”. Там же, с. 31.

Лицейский товарищ Пушкина, граф Корф, пишет в своих записках : “Император Николай был живого и веселого нрава, а в тесном кругу даже и шаловлив... В продолжении многих лет принимал участие в танцах [в Аничковом дворце ] и сам государь, которого любимыми дамами были : Бутурлина, урожденная Комбурлей, княгиня Долгорукая... и позже жена поэта Пушкина, урожденная Гончарова”. Вересаев (1995), с. 183.

Своему близкому другу, П. В. Нащокину, Пушкин рассказывал, что “Николай,