Kate Meader | Кейт Мидер

Rekindle the Flame | Возрождая пламя

Hot in Chicago series - 0,5 | Горячие парни Чикаго-0,5

Количество глав: 10

Над переводом работали: Анна Матвеева (1-4),

Ирина Васина, Наталья Ульянова

Бета-ридер: Мария Суркаева

Русифицированная обложка: Мария Суркаева

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

Любая публикация данного материала без ссылки на группу и

указания переводчика строго запрещена.

Любое коммерческое и иное использование материала кроме предварительного

ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой

никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует

профессиональному росту читателей.

Чикагский пожарный Бэк Ривера всегда знал, что его судьбу определяют два фактора: мечта последовать по стопам своего легендарного приёмного отца Шона Дэмпси и юношеская страсть к богатой наследнице Дарси Кокрейн — единственной девушке, которой с равным успехом удавалось тушить и разжигать в нём пламя. Любить её — означало отпустить на свободу, разбив сердце себе и ей. Но когда в семейном баре Бэка по воле пьяного Санта Клауса им представляется шанс на воссоединение, они больше не в силах противостоять судьбе.

ГЛАВА 1

“Прошлым Рождеством я подарил тебе сердце…”

Бэк Ривера посмотрел на толпу порядком набравшихся людей, которые весело подпевали донельзя сентиментальной рождественской песне, и из его груди вырвался разочарованный вздох, на полпути превратившийся в рычание.

— Если еще хоть один придурок в красном костюме дыхнет на меня перегаром, я им покажу, что такое праздничный взрыв ядерной бомбы.

Его брата Люка рассмешила эта несвойственная Бэку драматичность. Если отбросить их старшенького, Уайатта, который не узнал бы драму, даже если бы та блеванула ему прямо в лицо, Бэк в семье считался самым спокойным, но сегодня вечером он явно был на грани срыва. Три недели до Рождества и такое чувство, что все эти ряженные Санта Клаусами люди, которые ежегодно кочуют из кабака в кабак и составляют одну из неотъемлемых черт предпраздничного Чикаго, решили осесть в стенах их семейного бара.

Хо-ди-хо-хо.

— А чем праздничный отличается от обычного взрыва? — спросил Люк, аккуратно вырисовывая крышечкой от “Гиннеса” в пене стаута (прим. — тёмный элевый сорт пива, приготовленный с использованием жжёного солода, получаемого путём прожарки ячменного зерна, с добавлением карамельного солода. Первоначально варился в Ирландии как разновидность портера. Очень популярен в Великобритании и Ирландии) изображение трилистника.

— Ну, поскольку взрыв праздничный, буйствовать я буду… с проказливой улыбкой.

Передав умирающему от жажды клиенту его пинту пива, Люк положил на плечо Бэка сильную руку.

— Не кипятись, задира. Не успеешь заметить, как снова окажешься в боевке.

“Не успеешь заметить” это было слишком долго. После недавнего столкновения со смертью и начальством Чикагского Пожарного Департамента, Бэк отправился в вынужденный отпуск и теперь не мог дождаться, когда вернётся на службу. Ему не нравилось просиживать диван сутками напролёт. Это его медленно убивало, и если бы не добавочные смены в семейном баре “У Дэмпси” на Дамэн-авеню, он бы наверняка лишился рассудка. А заодно и любви родственников — трёх приёмных братьев и приёмной сестры — последний месяц безвинно страдавших от перепадов его настроения.

Слава богу, он хоть остался жив, как и бедный ребёнок, вытащенный из наркопритона, прежде чем крыша с южной стороны здания обрушилась, словно в Ветхом Завете (прим. — Книга Судей 16:30. И сказал Самсон: умри, душа моя, с Филистимлянами! И уперся [всею] силою, и обрушился дом на владельцев и на весь народ, бывший в нем. И было умерших, которых умертвил [Самсон] при смерти своей, более, нежели сколько умертвил он в жизни своей. (В праздник филистимского бога Дагона, символизировавшего силу плодородия и изображавшегося с головой и руками человека и туловищем рыбы (1 Цар V:4), Самсон, приведенный для потехи празднующих во дворе храма, став среди двух колонн, поддерживавших крышу террасы, окружавшей храм Дагона, сдвинул их с места. Обрушившаяся вследствие этого крыша террасы храма придавила до смерти множество стоявших под ней филистимлян и среди них самого Самсона). Бэк всегда работал в стиле: сначала действовать, потом извиняться, и, да, пожалуй, нарушил приказ лейтенанта. Начальству обычно нравилось, как героизм смотрится в газетах, однако на этот раз из-за своего подвига Бэк оказался в глубоком дерьме.

И вот, поскольку до дисциплинарного слушания оставался ещё по меньшей мере месяц — бог ведь запрещает начальству принимать решения в праздники — у Бэка появилась масса времени, чтобы поразмышлять и отточить варианты извинений.

— Здорово, amigo (друг; приятель — исп. яз.), — раздался за спиной голос. Один из придурков в красных костюмах, типичный профессионал из делового центра города. Учитывая, что кожа Бэка, в жилах которого текла пуэрториканская кровь, была темнее, чем у большинства болезненно-бледных потомков ирландцев, подпиравших стены бара, его и впрямь можно было принять за чьего-нибудь "amigo", однако ему чертовски не понравилось, как бросается этим словом незнакомец. Красный костюм нагнулся за выпивкой и случайно толкнул локтем симпатичную блондинку.

Что ж, значит, не ищет с кем бы переспать.

— Эй, осторожно.

— Что ты сказал, amigo?

Серьезно, чувак?

— Я сказал, что тебе надо быть осторожнее, — отчеканил каждое слово Бэк и повернулся к блондинке. — Вы в порядке?

— Хорошо, спасибо, — девушка метнула враждебный взгляд на Красный костюм, как раз в этот момент тот решил осклабиться в подобие улыбки, оставшейся совершенно без ответа. Мило.

Бэк снова переключился на этого неудачника.

— Что будешь?

— “Чивас”, без воды и содовой, двойную порцию, — Красный костюм обернулся к своим разгулявшимся, шумным дружкам. Пролитое чуть раньше на платье одной женщины пиво, было первым сигналом, что эти парни могут стать проблемой. Ещё по две выпивки каждому и больше не наливать, решил Бэк. — “Будвайзер” и “Гусиный остров”. Любую светлую