бы такая нога до Изменения. А под властью божественной машины я могу жить.

− Как и птички в клетке. Ответь на вопрос.

− Раздери тебя машина, − прошептала Хочипиль. − Вы же знаете ответ?

Что она хромая, и потому ей нет места ни в одной команде рабочих. Что она жила благодаря «доброте» родственников, пока не надоела им и её бросили на произвол судьбы. Что она подбирает и продаёт сломанную технику на краю Колодца − маленькие, бесполезные предметы, которые не задумываясь выкидывают с проходящих паровых автомобилей, − день за днём влача жалкое существование.

− Может, я хорошо знаю ответ. Но хочу услышать от тебя.

− Нет, − сорвались с её губ тихие яростные слова. Она ждала, что Тецока рассмеется, откинет плащ, и окажется, что он служитель машины, пришёл забрать её за ересь. Но ничего подобного, он просто смотрел.

Наконец он кивнул.

− У тебя горячее сердце. − Он тёр осколок, словно хотел его раскрошить.

− А вы сумасшедший.

Тецока улыбнулся.

− Так часто говорят. Но ты не ответила на мой вопрос.

На предыдущий, о жилье и еде. Её затрясло при воспоминании о его шокирующем вопросе, её шокирующем ответе − она, Хочипиль, дочь рабочих, ставит под сомнение божественную машину и даёт понять, что обрадовалась бы, если бы та остановилась...

Она сердито потрясла головой. А почему бы и нет? Что она видела от жизни?

− У меня есть комната. Она небольшая, на верхнем этаже, но двое поместятся.

Снова быстрая улыбка, показывающая тёмные зубы, − дерзкая и беспечная.

− Вот и славно.

К счастью, далеко идти не пришлось: комнатка Хочипиль, одна из самых ветхих, находилась у самого края Колодца. Лучшее жильё располагалось у дна, как можно ближе к железной дороге и источнику нескончаемого гула. Там обитало начальство и губернатор со всем штатом главных инженеров и элитных солдат.

Она оставила Тецоку раскладывать вещи в тесной комнатушке с таким низким потолком, что ему пришлось пригибаться, и полками, заваленными металлоломом и пустыми пузырьками вперемешку с одеждой и инструментами Хочипиль. 

Она не сомневалась, что он будет бродить вокруг, но ей некогда: скоро обеденный перерыв, и Малли сможет заняться делами. Торопливо одевшись в лучшее, что нашлось в сумке, Хочипиль поспешила в переулок из проволочной арматуры, выходящий на главную дорогу, и потом по тропинкам вниз.

Сверху и снизу пульсировали рельсы, убегающие в головокружительный подземный мрак. Мимо со свистом выходящего из перерезанного горла воздуха проносились паромобили с грузом инструментов и вынутого грунта. Ещё ниже младшие машины долбили землю, а мужчины и женщины усердно укладывали бронзовые рельсы новой дороги.

Со дна шахты сочился слабый свет − мерцающее сияние, невероятно комфортное, а перестук рельсов усиливался, отдаваясь в больной ноге и груди, сжимая сердце, пока не стал казаться Хочипиль частью её самой.

Интересно, что они там нашли и что на самом деле ищет Тецока.

Толстуха Малли сидела на двадцать пятом уровне чуть поодаль от своей бригады. Она едва глянула на Хочипиль, когда та скользнула на теплую металлическую скамейку рядом с ней.

− Что там у тебя? − безо всяких вступлений поинтересовалась Малли.

Хочипиль достала предметы и разложила на коленях. Малли принялась придирчиво рассматривать. Хочипиль напряглась в ожидании обычного торга, но Малли просто показала на два наименее сломанных: проволочный колибри и ржавый зубец.

− Эти два. За три тлаца.

Удивлённая Хочипиль сунула деньги в карман, стараясь не показывать своих чувств. Малли спрятала предметы под рубашкой, доела маис с амарантом и встала.

− У тебя срочные дела? − спросила Хочипиль.

Малли надменно вскинула голову.

− Здесь иерарх, Хочипиль. От само́й божественной машины.

Её глаза восторженно горели; наверняка она не поймет, почему Хочипиль не радуется.

Колодец Миктлана не такой большой и значительный, чтобы его регулярно посещали из столицы.

− Что ему нужно? − спросила Хочипиль.

У неё упало сердце, когда она вспомнила Тецоку, методично раскладывающего свои вещи в её комнате. Но иерарх не зайдет так высоко: он разместится со штатом губернатора на дне, поближе к сердцу Колодца.

− Ты что, дура? − отозвалась Малли. − Девочка, мы добрались до дна. Конечно, он захочет посмотреть, что там.

− И ты туда же?

Малли воззрилась на Хочипиль так, будто та только что предложила поклониться древним богам.

− Он иерарх! Разумеется, он проведет великое шествие и напоминание.

И разумеется, все захотят присоединиться к нему, коснуться сущности божественной машины, ощутить безграничную общность со всем Содружеством: с сетью городов, шахт и колодцев, связанных биением рельсов и гулом паромобилей, с тысячами бригад, которые вкалывают в недрах младших машин, безостановочно поднимая бронзу, медь и хром во славу машины.

Хочипиль с потрясением поняла, что Малли ждала её, не задумываясь о статусе отщепенки, и нет никакой возможности отказаться, иначе она огорчит Малли и вызовет ненужные подозрения.

− Ладно, − ответила она. − Идём.

Хочипиль никогда не бывала на нижних этажах, но почему-то не удивилась, обнаружив, что они из хрома и стали: белые и сияющие в ярком свете солнечных сфер, они всё так же гудели от перестука рельсов. Эхо было настолько сильным, что почти парализовывало.

Хочипиль шла с высоко поднятой головой, не обращая внимания на странные взгляды, которые бросали на неё рабочие, − калека, здесь, в центре Колодца, немыслимо. Она держалась чуть позади Малли, не желая приближаться. Сама же Малли не выказывала ни малейшего дружеского участия, а лишь хотела привести свою спутницу к божественной машине.

Они уже почти спустились на дно Колодца. Рокот сотрясал кости и мышцы Хочипиль, эхом отдавался в ребрах, словно второе сердцебиение. Однако до самого низа они не дойдут: Хочипиль была уверена, что иерарх не станет показывать рабочим, что лежит на последнем этаже. Последнюю яму вырыло начальство, и губернатор собственноручно сломал последнюю печать и присоединил последние рельсы.

На обширной платформе, заполнившей большую часть шахты на Восемнадцатом уровне, собралось невообразимое количество рабочих. Все носили собственные цвета и знаки принадлежности − невообразимое море коричневатых одежд из хлопка и магвея. В центре платформы находился алтарь со священными символами: Зубец, Цепь, Болт, Провод и Склянка.

На платформе стоял иерарх.

Он был один: высокий, невзрачный силуэт в развевающихся кипенно-белых одеждах с символом, который Хочипиль не рассмотрела. Но даже вдали от платформы, даже зажатая на узкой тропинке