всегда. Бельмом на глазах любого достаточно храброго, чтобы взглянуть на него.

Включение Зака в дипломатические миссии вредило их репутации. Он видел, как послы смотрели на него. Местные высокопоставленные лица отшатывались, стараясь держаться подальше.

Он не винил их. Сам с трудом переносил свой вид в зеркале. И дальше, тем невыносимей чувствовалась нехватка любви, тем уродливей и бородавчатей он становился. И теперь он уже был твердо уверен, что ему суждено прожить жизнь в одиночестве и ненависти к самому себе.

Если бы он только смог найти свою Единственную, разделить с ней Поцелуй и пройти Изменение. Но рассчитывать на такое было слишком даже для принца.

Как бы сильно Зак ни хотел верить, что на этой планете все будет по-другому, чересчур сильных надежд все же не питал. Просто ожидал того же самого отношения, которое видел везде — пристальные взгляды, преисполненные отвращения, едва скрываемые шепотки за его спиной. Для гранотского принца поблажек не делали. То же самое, только сильнее.

Сплошное разочарование.

Тяжело вздохнув, он очнулся от раздумий и побрел к своему месту в другой части корабля.

Устроившись, Зак через длинную полосу иллюминаторов, украшавших бок кабины, впервые увидел планету, известную как Земля.

Его тут же поразила ее красота. Мягко клубящиеся облака обволакивали широкие просторы. Мерцающие воды сменялись роскошными изгибами континентов крайне приятного глазу зеленого цвета.

Планета, похожая на его родину, но в то же время весьма отличающаяся. Гранота тоже была водным миром, но голубой цвет воды был не таким интенсивным и темным. Суша была представлена миллионами островов, усыпающих всю поверхность планеты. Ничего сравнимого с умиротворяющей и гостеприимной на первый взгляд Землей.

На мгновение Зак настолько оторвался от реальности, что позабыл о своей грусти, позабыл о все больше и больше охватывавшем его с каждой совершенной поездкой отчаянии. Он задумался, какие же обычаи у существ, населяющих такую планету. Будут ли они сильно поражены его уродством?

Возможно, все пройдет не так уж и плохо.

Но, конечно же, на подобной великолепной и величественной планете должны жить существа равной красоты. Они, определенно, будут взирать на него с презрением и ужасом. Или отреагируют еще резче, он был уверен в этом.

Принц пристегнул ремень, почувствовав, когда они подошли ближе, первый рывок притяжения Земли.

— Это исторический день, Ваше Величество. Вы будете первым гранотцем, ступившим на эту планету, — заметил Доран, пытаясь из лучших побуждений приободрить принца.

Зак уже привык к его постоянным усилиям. Он высоко ценил такое отношение, хоть и не видел в нем особой пользы. Он не был пессимистом, просто обычный реалист. Что никак не могли понять его родители.

Большинство гранотцев встречали своих Единственных до своего двадцать первого дня вылупления. Зак встретил уже двадцать семь таких дней, и тем не менее все еще был одинок.

Сейчас он понимал, чем это грозит. Он станет первым королем, который будет править без королевы. Первым, кого постигнет неудача в рождении наследника. Последним в своем роду, кто займет трон.

Он не осуждал родителей, которые все еще надеялись, просто был уверен, что все это бесполезная трата сил.

— Я очень хочу вернуться домой, — объявил он Дорану. — Пожалуйста, подготовьте корабль как можно скорее. После встречи с послом я предпочел бы не тянуть время.

Доран открыл было рот, чтобы что-то сказать, но потом резко стиснул челюсти и быстро кивнул.

— Конечно, Ваше Высочество.

Корабль вошел в зону действия гравитации планеты, которая с силой вцепилась в него, швырнув к поверхности со скоростью, достаточной для преодоления звукового барьера.

— Ваше Величество не считает, что было бы интересно ознакомиться с местными видами и культурой? — спросил Доран, игнорируя окружавший их шум из-за быстрого движения сквозь земную атмосферу.

Зак пожал плечами, по-прежнему не отрывая взгляда от голубой планеты.

— Вряд ли. Я повидал столько, что для меня уже все сливается.

Больше за остаток полета Доран ничего не говорил.

У Зака появилось странное ощущение внизу живота — ноющее предчувствие, которое он не смог полностью идентифицировать. Он был на тысячах таких же планет, но никогда не чувствовал подобного при приземлении.

Когда корабль приземлился, и на него в полной мере обрушилось земное притяжение, предчувствие усилилось.

Что-то было не так. Он не знал, что именно и что это означает, но с этой планетой что-то было абсолютно не то. Он ощущал это глубоко внутри, сильнее, чем любое наитие, которое когда-либо посещало его сознание.

Расстегнув ремень, Зак поднялся с кресла и присоединился к своей свите для высадки.

Они прошли процедуры карантина и дезинфекции, проводившиеся в каждом космопорте, после чего его сопроводили наружу.

У Земли было маленькое, но в достаточной мере теплое солнце, лучи которого мягкими прикосновениями щекотали кожу.

Небо над головой было более яркого оттенка голубого, чем даже океаны из космоса. А облака с этой точки обзора казались пушистыми и легкими, достаточно мягкими, чтобы на них уснуть.

Но ни одна из этих красот не была такой волнующей и приятной, как сладкий аромат в воздухе. Смутный, одурманивающий и такой райский, что в нем хотелось искупаться. Закром никогда еще не вдыхал такой душистый и восхитительный воздух. Он мог практически попробовать его на вкус.

Напряжение в животе усилилось, и Зак всерьез задумался о том, чтобы развернуться и позабыть об этой великолепной и тревожащей планете.

— Посол вот-вот должен встретить нас здесь, Ваше Величество, — предупредил Доран, остановившийся сбоку.

Зак всегда ощущал себя несколько неполноценным рядом со своим советником. Доран встретил свою Единственную в юности: воздушную красавицу с радужной чешуей по всему телу и волосами, сиявшими как лунный свет. Когда они с Дораном разделили Поцелуй, советник превратился в представителя ее вида, став высоким, гибким и прекрасным. От него прежнего остались только зеленые глаза, единственный признак гранотцев, сохранявшийся после Изменения.

Знакомый острый приступ зависти снова ударил Зака, напоминая о том, чего у него никогда не будет.

Они стояли на платформе возле здания, ожидая посла. Было чуть необычно пребывать в ожидании — обычно все приветственные комитеты оказывались на месте еще до их приземления. Пустота на месте встречающих только усугубила мрачное предчувствие.

— Пожалуйста, Рейна. Что угодно, ты