этого заставило его нахмуриться. Настало время снова ходить на свидания, раз уж эта пухленькая и болтливая девчонка способна заставить его вести себя иррационально. И не важно, что его лев призывает потереться об неё и отметить своим запахом, чтобы другие мужчины держались подальше.

Этому не бывать. Отметить какую-либо женщину было чревато возникновением осложнений. Арик не собирался остепеняться и брать на себя обязательства. Он был в самом расцвете сил. Бабник.

И флиртует с парикмахершей, которая стригла его волосы и оживляла эротические фантазии.

«Все те вещи, что я мог бы с ней сделать». Покусывать её сливочную кожу… Щипнуть сочную нижнюю губу, которая натянулась, когда парикмахерша нахмурилась и сказала:

— Во-первых, я не думаю, что моя личная жизнь — это твоё дело. — Чик. — Во-вторых, даже если бы я и была одна, то не стала бы с тобой встречаться. — Чик, чик.

— Почему нет?

Он, возможно, удивленно моргнул, когда вопрос вылетел из его уст. Однако котёнок сгорал от любопытства. Женщины никогда не говорили ему «нет». И это не его высокомерие, а констатация факта.

Арик никогда не сталкивался с отказом. До сих пор.

— Ты серьёзно спрашиваешь, почему я не стану с тобой встречаться? — Её слова прозвучали чересчур недоверчиво. — Хочешь, чтобы я зачитала список в алфавитном порядке?

Собственно говоря, он хотел.

— Давай послушаем.

Она произнесла на одном дыхании:

— Мудак. Хвастун. Самоуверенный шовинист. Тупица. Эгоист. Мне действительно нужно продолжать?

Арик рассмеялся — снова. Что такого в этой женщине, что заставляло ей восхищаться? Она продолжала бросать ему вызов на каждом шагу, а он всё же находил её забавной. Девушка несомненно его заинтриговала, он даже пытался угадать, что она скажет дальше. Встретить женщину, которую ничего с ним не связывало, которую Арик абсолютно не впечатлил, которая осмелилась отнестись к нему как к обычному мужчине, походило на глоток свежего воздуха.

Причем она считала его ниже своего уровня.

— Думаю, в твой список нужно внести изменения. — Он принялся обороняться.

— Да неужели? И каким же ты себя видишь? Я уверена, что белым и пушистым.

— Дай-ка подумать. Привлекательный, храбрый, смелый, отважный, элегантный, дикий, особенно в постели, — признался он, подмигнув. — Галантный.

Она перебила, насмешливо фыркнув:

— Ха. Очень сомневаюсь.

— И всё же, ты меня не знаешь. Мои знакомые женщины подтвердят, что я джентльмен. — Когда речь идет об открывании дверей и оплаты счёта. В остальном он не был джентльменом. Спросите тех, кто перешёл ему дорогу.

Короли не позволяли никому подвергать сомнению свой авторитет.

— Откуда мне знать о твоей предполагаемой галантности, я ведь не твоя подруга.

— А могла бы стать. — Он дал ей ещё один шанс. Девушка действительно его привлекла округлостью своей фигуры, обхваченной выцветшей джинсовой тканью и скрытой под надетой сверху мешковатой толстовкой, которая соблазнительно съехала с плеча, обнажив чёрную лямку лифчика.

Кружева или хлопок? Кошачий мозг хотел знать.

Видимо, сегодня он об этом не узнает, потому что она снова умудрилась ему противостоять.

— Встречаться с тобой? Это вряд ли.

Снова слова вылетели против его воли:

— Почему нет?

— О, пожалуйста. Я увидела достаточно, чтобы понять, что ты не мой тип.

Такая лгунья. Очевидно, Арик не был единственным, кто возбудился от их перепалки. Мускусный запах её возбуждения щекотал нос. Арик осмелел.

— С уверенностью могу сказать, что, когда я окажусь между твоими бёдрами, а ты будешь царапать мою спину, то запоёшь совсем по-другому.

Возможно, он немного перегнул палку. Но это никак не оправдывало того, что произошло дальше.

— Свинья!

Однако оскорбление животных было не самым тяжким преступлением по сравнению с гигантской прядью волос, которую она отрезала.

Невосстановимая, толстая прядь волос навсегда отрезана. И неважно, случайно это произошло или намеренно.

«Ах! Моя грива. Моя прекрасная, драгоценная грива».

Он не смог сдержать низкое утробное рычание. Глаза сверкнули в зеркале, золото в них ловило свет и отражало его вместе с яростью.

— Не. Могу. Поверить. Что. Ты. Это. Сделала. — И да, возможно, последнее слово он прорычал.

— Упс. Я это сделала? Извини, — сказала она без сожаления. С ухмылкой послав ему воздушный поцелуй, она позволила своему преступлению скользнуть на пол золотым потоком.

А затем просто убежала.

Глава 2

— Не. Могу. Поверить. Что. Ты. Это. Сделала.

Клиент, который откровенно сексуально приставал к ней, казался больше зверем, нежели человеком. Его ярость и неверие заставили присмотреться к локону волос, который она только что отрезала.

«О, чёрт! Не могу поверить, что я это сделала».

Но она сделала. Она отрезала здоровяку его драгоценные волосы.

«Это его вина».

Их встреча выбила её из колеи, она во всём обвинила свои бушующие гормоны, которые не переставали крутить головокружительное сальто внизу живота с тех пор, как его увидела.

Он только вошёл, и её сердце ёкнуло. Он заговорил, и её кожу начало покалывать.

А ещё он завёл её, как никто другой. Она должна его ненавидеть. Но вместо этого её трусики намокли, стоило представить то, о чём он говорил.

Грубый, потный, горячий секс.

С парнем, который продолжал раздражать её и язвить, пока она не огрызнулась — и не отомстила.

«Выбрал меня в качестве сексуального объекта, ей богу».

Позже она обвинила собственные руки в том, что они на мгновение отвлеклись и отрезали локон.

По крайней мере, на этот раз она попала в неприятности не по вине своего рта. Несмотря на провокацию, это не означало, что она останется лицом к лицу с последствиями. Не тогда, когда здоровяк выглядел так, слово готов был убить.

Прислушавшись к инстинкту самосохранения, который кричал: «Беги, идиотка!» — Кира выронила ножницы и бросилась бежать.

Она пронеслась через входную дверь, едва заметив разинутые рты посетителей, а также дяди и двоюродного брата, которые тоже тут работали.

Уличный шум оказался разнообразным и беспорядочным: гудение двигателей, скрип тормозов, щебетание голосов, кипящий жизнью город — но несмотря на это, она всё еще слышала хлопок двери, ударившей о стену, и предупреждающий звон колокольчика, повешенного над ней.

Еще более тревожным был рёв:

— Тащи свою задницу обратно, женщина!

Дьяволёнок в Кире, которому,