- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (121) »
Панарха; новая же измена, теперь уже Должару, пусть даже и спасет Панархию, не искупит той клятвы, которую он нарушил...
Он преступил клятву, но месть его все же падет на тех, кто так долго держал его в дураках. Три вахты подряд он провел, сводя на нет свою работу последних пяти лет, напрягая все свои способности в попытке распутать паутину, которую соткал вокруг него Должар, и он может еще победить. Алгоритмы декодирования – пусть они не сочетаются ни с чем, что удалось ему обнаружить, и даже не отформатированы для ДатаНета – уже на пути к Аресу и Артелиону вместе с полным перечнем всех донесений, что передавал он должарцам с того момента; как продал свою верность, с описанием того немногого, что было ему известно, а посылка с Парадисиума переадресована единственному известному Керульду человеку, способному понять ценность её содержимого. Большую же часть времени заняло уничтожение всех следов того, что он сделал; когда он завершит свою работу, его действия будут необратимы, даже если их обнаружат. Впрочем, проследить их будет невозможно.
Все, что ему оставалось сделать, – это закончить письмо Саре, чтобы попытаться спасти жизнь человеку, которого оба имели более чем убедительный повод ненавидеть.
Керульд посмотрел на свои руки и слегка сжал их. Тот самый талант, который подарил ему его титул, то почти неосознанное, инстинктивное понимание структуры связей, что позволяли ему сливаться с компьютерами Узла в единое целое и ориентироваться в ДатаНете как птице в родной стихии – этот же талант привлек к нему внимание Должара, и этот же талант (он надеялся) спасет его от последствий его предательства и поможет раскрыть планы Властелина-Мстителя.
– Владыка Эсабиан желает иметь дело с правительством более разумным, чем то, что скорее всего может возникнуть при Семионе, – говорил ему бори во время их долгих переговоров. – Его Величество Геласаар готов внять гласу разума, но он стар. Он скоро уйдет, а наследник его груб и негибок. Должар желает мира и восстановления торговли – целей, не совместимых с военными амбициями Семиона.
Все это казалось таким разумным, если смотреть на это сквозь призму его ненависти к Семиону и любви к Саре.
Гален, второй сын Панарха, поэт, мечтатель, быстрый как ртуть, имел тем не менее задатки настоящего правителя. Тогда, в то давнее лето на Нарбоне, он быстро завоевал сердца их обоих, нижнесторонней и высокожителя в равной степени. Конечно, из Галена вышел бы куда лучший Панарх – в этом Керульд мог согласиться с Должаром.
Керульд снова посмотрел на экран. Негромкое жужжание бездушного, безразличного компьютера создавало фон его невеселым мыслям. Теперь и Гален, и миллиарды других оказались в опасности. Как он мог надеяться вести дела с Должаром, оставаясь при этом незапятнанным? Можно было догадаться, что Эсабиан ведет двойную игру.
Но кто-то другой из служителей Должара тоже вел двойную игру, так что появление в банке входящей корреспонденции Керульда алгоритма декодирования (и больше ничего – никаких объяснений) дало ему ключ, в результате чего он посылал сейчас по Сети ряд сообщений. Часы компьютерного времени, украденные у Брангорнийского Узла, он потратил на защиту больших сегментов памяти от чистящих программ, чтобы дать своей поисковой программе больше места для работы, не привлекая при этом постороннего внимания, получив в награду двадцать два расшифрованных сообщения – всего двадцать два из тысяч. Зато в число этих двадцати двух входили и те, в которых отдавались детальные распоряжения о подготовке к убийству Галена – под видом смерти на дуэли от руки приятеля – Дулу.
Руки его снова запорхали над пультом, и на экране высветилась разноцветная пространственно-временная схема. Красные линии отмечали направления ударов должарского заговора; зеленые – перемещение информации, которую он вот-вот передаст Саре на Нарбон, а также путь, который он наметил на Талгарт; бледно-голубые сферы, нерезкие от неопределенности, до сих пор связанной с релятивистскими средствами связи, – планеты. Красные линии обрывались, чуть не доходя до Нарбона и Талгарта; голубые сферы миров Семиона и Галена пересекались зелеными стрелами света и жизни.
Резким движением руки Керульд убрал изображение. Подобно большинству высокожителей, он слишком хорошо знал ущербность графических схем. В это же самое мгновение – понятие, как он угрюмо заметил про себя, само по себе лишенное смысла – кто-то в другом конце Тысячи Солнц мог затребовать у своего компьютера схему этой же самой ситуации и получить совершенно другой ответ. Очередность событий определяется тем, где вы находитесь, – и ничем другим; ДатаНет и все его сложнейшие расчеты Стандартного Времени – всего только видимость на фоне необозримости пространственно-временного континуума. Просто человечеству свойственно искать порядок в хаосе, пытаться постичь непостигаемое... так что он мог надеяться.
Больше ему все равно ничего не оставалось.
Он снова сосредоточился на экране, отключил режим ожидания и продолжил диктовать:
– Единственный способ, каким я могу спасти Галена, – это отправиться на Талгарт самому. Я буду там примерно тогда же, когда ты получишь это послание. – Он помолчал: говорить дальше ему не хотелось, ибо он молил сохранить жизнь человеку, которого ненавидел более любого другого. – Ты должна открыть все Семиону, чего бы это ни стоило мне или тебе. Слишком многое зависит сейчас от нас двоих – только он может мобилизовать приписанный к Нарбону флот и тем попытаться остановить то, что должно последовать за его убийством: смерть троих наследников является лишь частью должарианских планов. Это единственный способ для нас опрокинуть планы Эсабиана прежде, чем они начнут претворяться в жизнь. Мне удалось приготовить Властелину Должара несколько неприятных сюрпризов – у нас еще есть шанс победить.
Он замолчал и посмотрел на голографический портрет Сары, стоявший на столе: ясные зеленые глаза под короной рыже-золотых волос, безупречные черты и едва заметная улыбка, играющая в уголках губ. Он понимал, что никогда больше не увидит ее.
– Если я успею на Талгарт вовремя и смогу увезти Галена, я свяжусь с тобой. – Он конвульсивно сглотнул и нажал клавишу отправления, выждал мгновение и набрал последнюю команду: «Исполнить». Экран опустел.
Он резко встал, опрокинув кресло, и вышел из кабинета, прихватив стоявший у двери чемодан. У выхода из квартиры он в последний раз огляделся на привычную элегантную, невызывающую, но богатую обстановку, которой, скорее всего, никогда больше не насладится, и отпер дверь.
– Собрался в отпуск, да, Эгиос?
Похолодев, с легким
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (121) »