в ее жизни было хорошо. А что денег нет и папаше на ребенка плевать — бывает, справимся, образуется.
Племянник, демонстрируя новоприобретенные навыки, расхаживал по кухне и цеплялся то за маму, то за дядю Витю. Виски согревало.
Курить сестра разрешила на балконе. Он вышел, шаркая тапочками, чиркнул зажигалкой.
— Ни фига себе, — прошептал сквозь стиснувшие сигарету губы.
В низине, за Юлиным жильем, темнело длинное деревянное здание. Оно зарылось в овраг, притрушенное листьями, невероятно старое. Два этажа, плоская, крытая жестью крыша. Слепые окна с зубастыми осколками стекол. В последний его визит сюда в деревянном чудовище обитали люди, чахоточные завсегдатаи зон, промышляющие героином цыгане. Теперь и они бросили дом. Здание походило на гроб из затопленной подземными водами могилы. Гнилой гроб.
С черной дерматиновой дверью одной из квартир на втором этаже…
— Ну и сосед у тебя, — сказал Погодин. Юля непонимающе заморгала.
— Барак. Я считал, его снесли сто лет назад.
— Обещают! — фыркнула Юля, помешивая в кастрюле кашу для сына, — А он — хоть бы хны, стоит где стоял. Бесплатный отель для бомжей. — Она нахмурилась и добавила: — Но в нем и бомжи ночевать брезгуют.
— Или боятся Тролля, — улыбнулся Погодин, болтая в стакане алкоголь.
— Кого?
— А ты не слышала? Школьниками мы называли барак «домом Тролля». В честь маньяка, который в нем жил.
— Ну спасибо, братик, — хмыкнула Юля, — Именно то, что мне хотелось узнать на новоселье.
— Так когда это было! И ты же у меня смелая. Бесстрашная суперсестричка. Помнишь, как полезла меня из Тигриного озера вытаскивать?
— Спрашиваешь! Ты, дурачок, танк нырнул искать.
— А он есть, танк-то.
— Паша и тот с тебя смеется. Дядя у нас с приветом, ага?
Через час, получив свою порцию поцелуев, племянник был торжественно переправлен в кровать. Юля убрала еду и устроилась напротив с бокалом вина.
— Ну, рассказывай про Тролля своего.
— Да что рассказывать, — пожал он плечами, ощутив вдруг холодок. — Орудовал здесь в лихие девяностые. Дрол у него фамилия была. Александр Дрол.
— Людоед! — щелкнула Юля пальцами, — Я помню его фоторобот на столбах. Жуткий такой, он мне ночами снился. И мама запрещала со двора выходить.
— Его в девяносто пятом вроде арестовали. Он покончил с собой до суда.
— Слава Богу, — заключила Юля.
— Ага, — пробормотал Погодин, глядя в стакан. — Легенда была. Чтобы наказать кого-то, сильно наказать, нужно его фотографию оставить под квартирой Тролля.
— Наемный убийца с того света? — без тени улыбки произнесла Юля, — И что, оставлял кто-то фотографии?
«Да», — выдохнул Погодин всеми своими порами.
— А мне почем знать? — сказал он вслух.
Они посидели еще немного. Юля допила вино, зевнула.
— Ты меня прости, братик, пойду я спать. Умаялась за день.
— О чем речь! Отпускаю с миром.
— Так. Сейчас постелю матрас, одеяла. Интернет в твоем распоряжении, кури в форточку. Рада, что ты приехал.
Он смахнул невидимую слезу, а она показала ему язык.
Лампочка под потолком чужой кухни давала тусклый желтоватый свет. За окнами перекатывалась темнота и бряцала водосточная труба. Кран цедил в рукомойник настырное «кап-кап-кап».
«А я ведь почти стер тебя из памяти, Коля», — обратился он к прошлому, как к мальчику-погодку с угреватыми щеками.
Нахохлился над ноутбуком. Отвлечься, расслабиться…
В ленте новостей котики, задницы и мемы. Кто у нас онлайн? Чернявский, Самонин, Долгушева.
Он навел курсор на аватарку Божены. Написать бы, да о чем? В офисе она дружелюбно, без флирта, общается с ним, но большего явно не позволит — птицы разного полета. Статус «влюблена» — он живо представил стереотипного качка в голде. Или в столице уже не говорят «голда»?
Пролистал альбомы в поисках фаворита — «Турция 2014». Там внушительные прелести Божены норовят выпрыгнуть из умопомрачительного белого купальника, а на тридцать втором фото соски выпирают из-под материи
(из-под дерматина)
как
(черви или змеи)
наперстки.
Он вытер внезапно увлажнившийся лоб.
— Чушь, — пробурчал. — Дядя с приветом.
Улыбнулся и выбрал альбом «Новый год, корпоратив». Палец левой клавишей мышки выбивал азбуку Морзе. Задерживался на тех фотографиях, где была Божена. В синем платье с обнаженной спиной.
Грезы о сотруднице обволокли, и морда Щекачева воспринялась как трупик насекомого в изысканном деликатесе.
— Ах ты чмо, — осклабился Погодин.
Щекачев обычно мялся в стороне от веселья, напряженный, высматривающий. Вот и здесь он был запечатлен в гордом одиночестве, затравленный и жалкий. Пустой стул сбоку — начальник отлучился. В руке бокал с минералкой. Альберт Михайлович, естественно, не пьет спиртное.
И, к гадалке не ходи, прокручивает в вытянутом своем черепе фразу из тренинга для идиотов: «я самый красивый и успешный». Нет, «ты самый красивый и успешный», во втором о себе лице, конечно.
Зубы Погодина клацнули о кромку стакана.
Он приоткрыл окно и закурил.
Барак, который не могли демонтировать, лежал в яме, в разрытой могиле. Пронизанный сквозняками, черный, страшный.
Да, страшный, особенно если вам двенадцать и вы идете по его ступеням, стараясь не касаться ни стен, ни перил, и дверь вырастает, дверь ждет, и что-то ждет за ней, всегда ждало. Притаилось, сгорбилось, когти царапают воздух нетерпеливо. В вашем дрожащем кулаке — подарок для Тролля, крошечный, с ноготь, гладкий на ощупь лоскут, кусочек школьной фотографии, ненавистное лицо, пиратская метка.
Коля Касьянов по прозвищу Касьян. Хуже него разве что Тролль, но троллей не бывает, а Коля бывает, с прыщавой рожей своей и гиеньим смехом.
Второгодка, он перешел в Витин пятый класс, и школа превратилась в ад. От неуправляемого ученика страдали все, но Погодин был любимчиком Касьяна.
— Эй, Погода, что-то ты сегодня мокрая.
Подсечка, и он окунает Витю Погодина в лужу. И не просто окунает, а…
Во рту появился привкус грязной дождевой воды.
Про «дерьмовую погоду» лучше не вспоминать.
Два года унижений. А потом…
— Потом я убил его, — прошептал Погодин.
«Не ты, — воспротивился здравый смысл. — Касьянов лазил по стройке и упал на арматуру. Не думаешь же ты, что…»
Погодин резко захлопнул окно и прислушался стыдливо: не разбудил ли малыша? Но в квартире было тихо, лишь капал кран и ухало в трубах.
— И откуда кому знать, проживал ли там маньяк вообще? — задал Погодин скептический вопрос и вбил в гугле фамилию Дрола.
Проживал — черный дом с плоской крышей был на первой же странице.
«Серийный убийца терроризирует город».
«В лесополосе обнаружена