Тук-тук

"

<p>

 </p>

<p>

1</p>

   На часах полночь.

   Вадим уже постелил кровать. Он почистил зубы, принял душ, записал список дел на утро.

   Теперь он берёт блокнот, пролистывает больше половины, находит чистый листок, хватает со стола ручку и идёт на кухню.

   Он начинает с первого шкафа. Загибает блокнот, крепко сжимает его пальцами левой рукой, правой пишет: печенье овсяное шесть штук, сахарное двенадцать, восемь мармеладок, три розовые зефирки, четыре шоколадные и крекеры-рыбки...

   Вадим фыркает, вытаскивает пакет с крекерами, завязывает его и бросает на весы.

   - Триста двадцать два грамма. - Шепчет он себе под нос и записывает.

   Соль он сегодня не трогал, соду тоже. Чая зелёного семь пакетиков, чёрного десять.

   Он закрывает шкаф и идёт к холодильнику. Там его ждут сосиски, пара яиц, огурцы с помидорами и картошка.

   Когда Вадим доходит до томатной пасты, он достаёт банку, открывает её. Паста почти не тронута, её только пару раз зачерпнули ложкой. Вадим выравнивает её и записывает в блокнот.

   "Пасты до слова Вода"

   Он подчёркивает "Воду" в составе и убирает банку обратно в холодильник.

   Теперь в ванную.

   Там он замеряет жидкое мыло, зубную пасту, порошок и шампуни.

   Потом возвращается в комнату. Блокнот кладёт на письменный стол, справа. На блокнот - ручку. Потом осматривает шкаф. Все вещи на своих местах. Они там, куда Вадим сам их положил. И если не дай бог, хоть одна сорочка сдвинется с места, он об этом узнает.

   Наконец, он ложится на диван, вытаскивает откуда-то снизу, коробочку с мукой и рассыпает муку вокруг кровати. Теперь можно спать.

   Засыпает он долго, но к двум часам, обычно спит. А в семь гремит будильник. Простая мелодия: динь-динь, дон-дон. Грохот на всю квартиру. Вадим рывком поднимается, выключает звонок. Ему не нужны лишние пять минут, будь его воля - он бы не спал совсем.

   День начинается с того, на чём он закончился. Только теперь, в обратном порядке.

   Вадим смотрит на пол. Ровный слой муки. Тогда он спрыгивает с кровати и обегает взглядом шкаф. Все вещи на своих местах. Сорочки в целости и сохранности. Он хватает блокнот и идёт в ванную. Всё по-старому. На кухне тоже. Овсяного шесть, сахарного двенадцать, томатная паста на том же уровне. Он для верности обегает взглядом потолок и стены, пол...

   Тут он замирает. Ему тяжело дышать. Губы подрагивают. Вадим присаживается на корточки, щурит глаза, а сердце в это время набирает обороты.

   В тот же вечер он звонит мне.

<p>

2</p>

   Мы с Вадимом никогда не были лучшими друзьями, да и просто друзьями-то никогда не были. Иногда болтали в школе, играли за футбольную команду. А после выпускного не виделись лет десять и только пару месяцев назад, встретились снова. Его перевели в наш офис.

   Теперь наши столы стоят рядом. Мы каждый день ходим на обед в столовую на цокольном этаже. Всё так же иногда болтаем. Но не более. Поэтому когда он позвонил и попросил о помощи я удивился. Но поехал.

   - Привет. Спасибо что так быстро. - Он выпалил это прежде, чем я успел войти.

   Вадим встречал меня в голубой рубашке, застёгнутой на все пуговицы и синих джинсах. Лицо у него было бледное.

   Он провёл меня в комнату и усадил на диван.

   Первое что бросалось в глаза: это та аккуратность, с которой были сложены вещи. Книги, одежда, безделушки, даже наушники не валялись на комоде, взъерошенным пучком, а были вытянуты по струнке и перевязаны чёрной проволокой.

   - Ты сказал, тебе нужна помощь. - Заговорил я. - Эм-м, я, правда, так и не понял, какая.

   Второе, на что я обратил внимание - это коробочка с белым порошком, что торчала из-под кровати. Сейчас я знаю, зачем это было нужно, но тогда всё это только добавляло вопросов.

   - Даже не знаю, как сказать. - Он усмехнулся. - Весь день сегодня думал об этом, но как видишь...

   - Так говори просто - как есть. Нужна помощь, я помогу.

   Третье, что я заметил - чистота. Он жил один. Лично я свиньёй никогда не был, но порой мне лень убрать вот ту паутину, что висит под гардиной или смести пыль с люстры. Честно говоря, я вообще не помню, когда протирал люстру. Наверное, никогда. Но Вадим видно делал это каждый день.

   Он жил на первом этаже, а я-то знаю, что на первом пыли всегда хватает. Но в комнате не было ни пылинки. Все углы блестели, и стены, и потолок, батарея, стена за батареей, и окна, на них даже разводов не было. Человек следит за чистотой - это отлично. Но у всего есть грань, и казалось, Вадим эту грань перешёл.

   - Ладно, давай я расскажу как есть, а ты сам решишь, помогать или нет.

   И четвёртое - он сам. Да он был странным. В школе главный заводила, капитан футбольной команды, всегда с высоко поднятой головой, всегда с самой красивой девчонкой. Теперь передо мной сидел тощий бледный паренёк лет под тридцать с болезненно бледной кожей, лопнувшими капиллярами в глазах и зачатками проплешины на макушке.

   Пока он не заговорил, я перебирал в голове всё, что он мог сказать, а точнее всё, о чём мог попросить. Первое что приходило на ум - деньги. Только зачем было звать меня к себе. Чтобы показать, как плохо ему живётся? Но по виду, так не скажешь...

   - Бывало у тебя такое, - начал он, - что ты вещь какую-то потерял, ручку например или безделушку какую. Вот ты ищешь её, ищёшь, найти не можешь, а потом она оказывается где-то под кроватью или в нижнем ящике стола, куда ты тысячу лет не заглядывал.

   - Конечно. Такое, думаю, с каждым было.

   - Да, наверное. А было такое, что ты приходил утром на кухню ставил себе