расстроился, что стих получился неудачный.
— Ну ладно, — сказал он, — пока. Заходи как-нибудь.
И повесил трубку.
Шатаясь, я вышел из будки. Вот ведь бывают положения. Никто тебе не может помочь, самому соображать надо, как лучше поступить. Я сел на тротуар и стал думать. И наконец я понял: надо монеты, которые выпали, опустить обратно. Я решил твердо, но на всякий случай позвонил Эдуарду Ивановичу, нашему классному руководителю.
— Эдуард Иваныч, здрасте! Это говорит Горохов.
— А-а-а, Горохов. Я очень рад. Скажи, Горохов, это ты на большой перемене тряпку на лампочку закинул? Если ты такой меткий, — поезжай лучше охотиться на тигров.
Потом мы еще поговорили, и я рассказал ему про автомат.
— Интересный автомат, — сказал он, — ну, раз он такой, то монеты лучше в него не опускай. Отнеси их лучше на телефонную станцию.
— Хорошо, — сказал я, — до свидания!
Обрадованный, я выскочил из будки. Опустил руку в карман и остолбенел, — монет там не было! И тут до меня дошло: пока я советовался насчет денег, я все эти деньги прозвонил. Совсем запутался.
— Ну и что же, — думал я, — ведь монеты все равно в автомате... Да, но я же на них звонил... Значит, истратил чужие деньги... Но они же все равно в автомате... А кому плохо от того, что я звонил?.. Плохо тому, кто их опускал... А почему им плохо?.. Они даже ничего не узнают...
От этих запутанных мыслей у меня распухла голова. Я обхватил ее руками и стал думать изо всех сил. И вот, наконец, я понял, — надо взять мои гантели, и немедленно отнести их в утиль. А полученные за них деньги отнести на телефонную станцию. Я уже хотел идти и так сделать. Но тут заметил, что улицу переходит Глотов, парень с нашей лестницы. Сейчас он войдет в будку, поговорит, потом как хряснет трубкой по рычагу, монеты так и посыплются! Я его знаю, — уж он-то не будет мучиться, куда ему девать деньги. Положит их себе в карман, да и пойдет.
— Здесь очередь! — сказал я, как только Глотов подошел.
— Это в пустую будку-то? — удивился Глотов.
— Из этого автомата звонить опасно, он током бьет! — закричал я.
— Ничего, — сказал Глотов, — я привычный.
Он оттолкнул меня и взялся за дверь. Тут на меня нашла такая злоба! Я наскочил на него сзади и с треском оторвал хлястик у его пиджака. Глотов остолбенел. А я страшно испугался. И стал убегать от него вокруг будки. Он еще и не сдвинулся с места, а я уже обогнал его на четыре круга. Но вот он опомнился и побежал за мной. У меня закружилась голова, не хватало дыхания, а мы все бегали. Я забежал в будку отдохнуть, а Глотов, видно, тоже закружился и стал ломиться в будку с другой стороны. Он навалился на будку, и вдруг она стала падать!
Какой ни был Глотов плохой человек, он все же понял, что если я упаду, то весь изрежусь стеклами. Он забежал на мою сторону и поймал будку у самой земли. Удержать он ее не смог, но опустил довольно аккуратно. Потом он сел на нее и стал вытирать платком пот. А я лежал в стеклянной будке, как крокодил. Тут показалась милиция, и Глотов, конечно, убежал. Меня отвели в отделение, и там я все рассказал, — что делал и что думал.
— Ну что ж, — сказал милиционер, — все правильно.
И он протянул мне руку. И я пожал ее.
Иначе мы пропали
И кто это придумал такие длинные уроки?
